можно вот так, — сказала Майка и быстрым движением собрала ему всю эту чёлку в короткий хвостик на самой макушке.
У парня в зеркале обозначились непривычные чёткие скулы, выпуклый лоб. И непонятно откуда взявшийся насмешливый взгляд. Неужели это я?!
— Не слишком радикально? — спросила Майка, но она уже видела, что ему нравится.
— Не слишком, — сказал он. Хотелось сказать что-то вроде «вау, как же круто!», но постеснялся.
— Ну-ка сделай вот так, — Майка прищурилась и показала два пальца буквой V.
Он повторил её жест, и она тут же щёлкнула его на телефон:
— С ума сойти, прямо звезда с обложки!
Маме не понравится. Вот точно.
Но ей понравилось.
— Ну, Майка… — сказала она. — Ну, Майка, ну, Мотька! Вот вы даёте.
Ему захотелось сразу же выложить фотографию у себя во «ВКонтакте», но интернет не работал.
— Вызову мастера, починит, — пообещала Майка. — Я сама хочу выложить, ты мне разрешишь? Вы моя профессиональная удача.
— Матвей! — раздался голос первого ангела из коридора, и сразу же включился второй: «Матвей, Матвей, Матве-е-е-ей! Ты где?!»
И понеслось.
Матвею нельзя было отойти ни на шаг, ни на секунду! В туалет сбежать от них — спецоперация.
Матвей строил башни из коробок и стульев. Матвей делал дом из пледа. Матвей играл в инопланетное вторжение. Матвей устраивал гонки стеклянных шариков с разных горок.
Матвей катал обеих на плечах.
А потом они пошли на море.
Там, на песке, четыре парня чуть старше Матвея играли в волейбол. И он внезапно застеснялся снимать майку: по сравнению с ними такой бледный и такой худосочный, «ни грамма лишних мышц», как шутил брат Илья.
— Матвей, Матве-е-е-ей!
И он тут же забыл про этих волейболистов: хотелось таскать песок ведёрком, строить замок, рыть подкопы. Собирать камни и выкладывать буквы. Совсем впал в детство!
— Знаешь, — сказала ему Майка, — тебе надо с детьми работать. У тебя настоящий талант. Черешни вообще-то совершенно не выносят чужих, это первый раз с ними такое.
А Матвей всё строил и строил, весь в песке, а девчонки выкладывали камешками дорожку к замку.
Многие останавливались и даже щёлкали их строение на телефон.
Подошла девчонка, взрослая, чуть старше Матвея, покрутилась рядом, помялась, а потом прямо спросила: можно с вами?
— Нельзя! — крикнула вдруг Ася. — Нельзя, это наш замок! Это наш Матвей!
И бросила в девочку песком.
— Как так можно, Ася! — пытался отругать её Матвей, кусая губы, чтобы не расхохотаться.
В итоге новую девочку всё же приняли, а к вечеру Матвей организовал крупные строительные работы: в их отряде было уже человек десять.
Но Ася всё же упрямо твердила: «Это мой Матвей!», — а Аня просто тихо обнимала его за ногу, он чуть не шлёпнулся из-за неё.
Вечером Матвей вызвался читать им, так и уснул в их комнате. Проснулся на спальном мешке, под пледом — видно, Майка ему притащила какое-то подобие постели и он во сне туда переполз.
Утром они с девчонками не стали будить мам, оделись и ушли сразу в садик под окнами.
Пытался заплести Ане волосы, и Аська тут же ревниво заявила, что тоже скоро отрастит длинные. Потом они вернулись на кухню, и Матвей отважно замутил большой омлет с хлебом и сыром — единственное блюдо, которому его обучил брат Тимофей. Потом встала мама и показала, как варить кофе в турке. На запах проснулась и Майка.
— Кажется, выспалась первый раз в жизни, — сказала она. — У тебя, Санька, не сын, а мечта.
— Сама его не узнаю, — ответила мама.
Ага. Обычно, значит, Матвей лентяй и оболтус.
* * *
Через несколько дней мама уехала в город по магазинам, девчонки днём уснули, и Матвей остался с Майкой вдвоём.
— Интернет заработал, знаешь? — сказала она.
— Ага. Вообще, иногда и без него полезно. Информационная детоксикация, — ответил он. Ему было неловко; непонятно, как её называть: просто Майя? Не тётя же?
В идеале, конечно, сейчас и правда свалить в интернет. Но вроде уже и не тянуло так, как раньше, и хотелось это сохранить — чувство реальной жизни. Такое короткое это время всё же, завтра уже уезжать… И эта фотография с новой причёской… Что он, девочка, своё лицо выкладывать? Расхотелось, стало всё равно. Не нужны ему три чужих лайка. У него Черешни есть, такие Черешни!
— Интересный ты человек, — сказала Майка, — Смотрю и завидую Сашке: у меня ведь тоже такой сын мог бы быть…
— Никакой я не интересный, вы же совсем ничего не знаете, — сказал Матвей. — У меня и друзей в школе нет. Сейчас вот поступал в новую и, похоже, завалил экзамены.
— Нет друзей? — спросила она. — У меня тоже не было…
Как?! У неё, вот у этой весёлой, лёгкой такой!
— Терпеть не могла школу. Только один был праздник — французский. Я его любила, и он меня… А так — казалось, и поговорить не с кем… Длинная была, сутулая, очки ужасные, зубы кривые… Аллергия страшная вылезала на всё подряд, со мной сидеть никто не хотел. Да ещё Футболкой дразнили…
— Кем?
— Футболкой. Ну, Майка же… Ненавидела своё имя. И потом… Тоже была история, письмо написала одному… Одному человеку, казалось, он лучше других. Вот же дура была, вспомнить страшно. Как потом надо мной смеялись. Все.
— Все?…
— Все. Я тогда совсем с ума сошла, жить не
