ты, Майка! Мы бы сами доехали, а ты всю ночь за рулём, я же не знала…
— Я очень хотела тебя увидеть, — сказала Майка как-то очень просто, — вот и всё.
Грошик вдруг остро позавидовал маме. Ведь они школьные подруги, хотя и не виделись, не говорили столько лет. Мама даже не знала про Черешенок. И всё равно: Майка мчалась в аэропорт на машине всю ночь, чтобы встретить. А он, Грошик, сможет вот так приехать к кому-то из одноклассников? К кому?… И чтобы вот так: я очень хотел тебя увидеть… Нет, таких друзей у него нет.
…И тут в дверном проёме — явление.
Это было похоже на картинку, какими девчонки перекидываются во «ВКонтакте». Через открытую дверь светит утреннее солнце, и в этом сиянии появились два ангела. Два совершенных ангела в длинных ночных рубашках.
— Черешни! Доброе утро, — сказала Майка. — Знакомьтесь, это наши гости: Александра и Матвей.
— Матвей, — сказали Черешни одновременно.
Грошик сел на пол, чтобы быть с ними одного роста. И смотрел во все глаза.
Они были разные. То есть потом только он увидел, что лица совсем одинаковые; отличались волосы. У обеих тёмные, но у Ани — длинные, прямые, а у Аси — короткие, мелко вьющиеся, такой шапкой. И ещё у Аси две маленькие родинки на щеке, точка с запятой.
— Гости пусть отдыхают, а мы пойдём умываться и завтракать, — сказала им Майка.
— С Матвеем, — сказала Аня тихо.
— С Матвеем, — сказала Ася громко.
И Матвей вдруг понял, что спать не хочет совершенно.
* * *
Грошик никогда не любил маленьких, вечно они путаются под ногами и орут без повода, поди разбери, чего им надо. Но Черешни были волшебные. Тихая, осторожная Аня и совсем другая Ася, ни секунды на месте. И когда он пошёл с мамой на море без них — даже на минуту расстроился. Но потом было море, и он всё забыл.
…Море ещё холодное, но мама отважно пошла купаться, и Грошик за ней. Они купались одни на всём берегу, и он страшно этим гордился. Вода смыла все неприятности: и все обиды на братьев, и даже это нелепое «Грош» от синеволосого Фёдора, того парня с дыркой в ухе. Интересно, а как этот Фёдор сдал экзамен? Грошик даже не посмотрел. Он всегда немного завидовал таким смелым, кто мог проколоть себе ухо, сделать татуировку или побриться наголо. Не то чтобы это очень красиво, просто сразу видно: вот, смелый человек.
Самого Грошика хватило только на то, чтобы однажды отказаться от парикмахерской. И мама внезапно обрадовалась:
— Хочешь отрастить волосы? Давай попробуем, я давно хотела тебе предложить!
…Ну вот, он предполагал, что это бунт; а оказалось — она сама же и хотела. И вообще он всегда подозревал, что после Илюхи с Тимохой она ждала девочку.
Надеялся, что длинные волосы добавят ему хоть немного крутизны, но вышло не очень: так, болтаются какие-то светлые водоросли. Ну и ладно, ещё не хватало думать о внешности.
Голова сохнет долго, и Грошик замёрз. Мама шла обратно медленно, а ему бы хотелось поскорее. Шёл и старался не стучать зубами. Свитер, что ли, надо было взять с собой на это море?…
Черешенки были на улице, Аня качалась на качелях, а Аська-точка-с-запятой сидела на дереве. И тут они увидели его.
— Матвей!!! — закричали вместе, и спрыгнули со своих мест, и понеслись к нему, и повисли на руках; и он закружил их, такие лёгкие оказались!
А в ушах звенело это «Матвей!», и он вдруг понял: у него в животе счастье. И прыгает там, и хочет через горло выскочить наружу.
— Очаровал моих девчонок? — засмеялась Майка. — Как же они тебя делить будут?
И правда, весь вечер они не могли его поделить. «Я с Матвеем!» «Нет, я!» — кричали они и заползали ему на колени, на спину, на плечи, на голову даже.
…А вечером, когда девчонки заснули, Майка постригла маму. И Матвей не мог понять, что изменилось: волосы не стали сильно короче, просто… Просто другая мама. Моложе и веселее. Как это? Волшебство.
— Нравится? — спросила мама.
— Очень, — ответил он.
— А ты? — спросила вдруг Майка. — Хочешь?
— Он длинные хочет, — засмеялась мама, — отличаться ему хочется от других.
— Отличаться? — удивилась Майка. — Хорошо, я подумаю…
* * *
— У тебя самого идеи есть? — спросила она. Было раннее утро, девчонки ещё спали. А Матвей уже сидел с вымытой головой, укутанный фартуком, и рассматривал в зеркале своё глупое лицо. Что можно сделать с таким?…
— Делайте что хотите.
— А не боишься?
Чего бояться. Не налысо же она его побреет.
— Доверяешь, значит?
— Да.
— Ну, смотри…
Он сначала и правда смотрел, а потом закрыл глаза. Непривычное ощущение, давно его всё же не стригли. И потом, в парикмахерских было неприятно и хотелось поскорее уйти, пусть хоть как, лишь бы быстрее. А у Майки, видно, были и правда лёгкие руки. Только что она делает? Затылком непривычно чувствуется сталь ножниц и воздух, и возле ушей тоже. Холодно. Это что, правда наголо, что ли?
Немного страшно. Но и интересно. А хоть бы и совсем под ноль, почему бы и нет? Не трус же он, не трус!
— Ну, открывай! — сказала Майка.
Он открыл глаза.
В зеркале отражался незнакомый человек.
Провёл руками по затылку, по вискам. Точно, почти наголо — осталась коротенькая шёрстка. Зато сверху — остров длинных волос и косая чёлка.
— Ещё
