сдавленных дыхательных путей Криса.
Желудок свело судорогой, когда Энсон сжал руку еще сильнее.
— Достаточно, — сказала я.
— Мне этого недостаточно, — прорычал Энсон.
Одним быстрым движением Энсон обнажил когти. Никакая другая часть его тела не изменилась, только длинные, злобные когти торчали из кончиков пальцев. И все же я чувствовала исходящие от него доминирующие флюиды.
Крис побледнел, и у него отвисла челюсть.
— Ч-что?
— Только подыши на Роуэн, и ты умрешь. Пусть у тебя будет напоминание об этом факте.
Энсон когтями полоснул Криса по груди.
Тот вскрикнул и рухнул на пол, когда Энсон отпустил его.
Когти Энсона мгновенно втянулись, и он вытер кровь о джинсы.
— Давайте убираться отсюда, пока я не передумал и не прикончил его.
Взгляд Сэйди забегал по группе. Она открывала и закрывала рот, будто пыталась заговорить, но не могла произнести ни слова.
Энсон свирепо посмотрел в ее сторону.
— Это предупреждение касается и тебя тоже. Держись, черт возьми, подальше от Роуэн. От меня. От всех нас.
Она закачала головой как болванчик.
Энсон крался по коридору, будто его волчья половина все еще держала поводья в руках. Он двигался с той животной напряженностью, вертя головой, высматривая возможных нападавших.
У меня горело горло, когда Холден вел меня за собой, Кин и Люк шли по обе стороны от нас.
Люк придвинулся ближе.
— Ты в порядке?
Я не могла избавиться от чувства, что во всем этом была моя вина. Я действовала недостаточно быстро и с недостаточной силой. Я кивнула, но знала, что это прозвучало неубедительно.
— Я просто хочу вернуться домой.
Холден сжал мои плечи.
— Это мы можем.
— 35-
Пузырьки поглотили меня, когда я все глубже погружалась в ванну. Тепло воды уняло самую сильную боль. Я откинула голову на край массивной ванны и закрыла глаза.
Ярость, отразившаяся на лице Энсона, промелькнула перед глазами. Я распахнула глаза, похоже вздремнуть сейчас было не самой лучшей идеей.
Раздался тихий стук в дверь ванной.
— Войдите.
Дверь тихо открылась, и Энсон шагнул внутрь, закрыв ее за собой. Его волосы были влажными после душа. Он был без рубашки, только в серых спортивных штанах с низкой посадкой.
Он направился ко мне, но двигался медленно. Я ненавидела нерешительность в этих шагах.
Энсон настороженно посмотрел на меня, остановившись возле ванны.
Я вытащила руку из пузырьков и потянулась к нему. Он мгновенно принял ее, напряжение в его плечах немного спало. Он опустился на пол рядом с ванной и наклонился, чтобы уткнуться носом мне в шею.
— Люблю тебя, Ро.
— Я тоже тебя люблю. — Мой голос дрогнул на этих словах.
Энсон немного отстранился, в его глазах была боль.
— Я тебя напугал?
— Что? Нет. — Чувство вины усилилось, когда я притянула его к себе. — Тебе никогда не удастся напугать меня. Я просто ненавижу, что тебе пришлось это сделать, потому что я действовала недостаточно быстро.
Энсон отпрянул от меня, его глаза вспыхнули.
— Ни в чем из этого нет твоей вины.
Я позволила руке снова опуститься в воду.
— Если бы я использовала свой дар, как только он напал, то это не зашло бы так далеко.
Энсон большим пальцем погладил мою шею сбоку.
— Мы не должны использовать наши дары на публике без крайней необходимости. Ты была права, что сначала попытался победить его в рукопашной. Тебе просто следовало мысленно позвать нас.
Меня снова кольнуло чувство вины.
— Знаю. Я просто… я…
— Ты запаниковала, что вполне объяснимо.
— Я не паниковала. Я была сосредоточена на стоящей передо мной проблеме.
На щеке Энсона дернулся мускул.
— Что с самого начала не должно было стать проблемой. Мне так жаль, что я привел их в твою жизнь. Я корю себя за это снова и снова…
— Энсон. — Я подняла руку к его лицу. — Их действия не касаются тебя. Ты ничего такого не сделал, что могло спровоцировать это.
Он хмыкнул.
— Ты говоришь как Вон. Используй свои слова.
Он улыбнулся.
— Ты ранишь меня.
Я покачала головой, но улыбнулась.
— Я не виню тебя ни за что из этого. Я просто ненавижу, что тебе пришлось причинить боль кому-то, кто был твоим другом.
Зеленые глаза Энсона потемнели, он крепче сжал рукой бортик ванны.
— Очевидно, он никогда не был настоящим другом, если он так поступает с тем, кого я люблю.
В этом Энсон был прав. Я прижалась к нему.
— Мне все равно жаль.
— Это должно было произойти в какой-то момент. Они были слишком зациклены на тебе. Я должен был заметить это раньше, принять более решительные меры после того, как они положили шокер в твой шкафчик.
— Ты думал, что они будут двигаться дальше, надеялся, что они преодолеют это. В этом нет ничего плохого.
— Бывает, когда тебе причиняют боль в процессе.
Я уткнулась носом в Энсона. Мой прекрасный защитник, который так много взвалил на свои плечи.
— Я люблю тебя.
Это было все, что я могла ему дать в надежде, что это смягчит его самые острые углы. Это и всю себя. Я потянулась и встретилась своими губами с его. Я вложила в этот поцелуй все, что у меня было. Все то, для чего у меня не было слов, и я надеялась, что он поймет.
Энсон ответил мне, наши языки сражались в ритме, от которого внизу моего живота разливался жар. Но мне нужно было нечто большее.
Когда я потянулась за добавкой, Энсон вытащил меня из ванны. В мгновение ока я оказалась завернутой в полотенце и в его объятиях, когда он вышел из ванной.
«Спальня».
Команда была отдана Энсоном
