Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Где ручей, задыхаясь, поет,
Пролежал бы всю ночь до утра я,
Запрокинув лицо в небосвод.
Но и природе необходим человек, чтобы придать ей смысл существования. Поэт-философ Заболоцкий был: «…не детище природы,
Но мысль ее. Но зыбкий ум ее!»
В Тарусе поэт пережил поэтический подъем. Иногда он бросал гневные обвинения миру и судьбе:
Пой мне песню, дерево печали!
Я, как ты, ворвался в высоту,
Но меня лишь молнии встречали
И огнем сжигали на лету.
Почему же, надвое расколот,
Я, как ты, не умер у крыльца?
Иногда — позволял душе и уму расслабиться на берегу Оки, где «Вечерний день томителен и ласков…. Как девушка в вечернем полусне!» Иногда заглядывался на тарусян, которые «… не давят лежачих… И голодных не гонят взашей!»
В Тарусе Заболоцкий создал такие шедевры, как: «Птичий двор», «Стирка белья», «Летний вечер», «Вечер на Оке», «Гроза идет», «Городок», «Подмосковные рощи», «Петухи поют». Стихотворение «Петухи поют», написанное в 1958 году, о сотворчестве человека и времени, человека и истории:
На сараях, на банях, на гумнах
Свежий ветер вздувает верхи.
Изливаются в возгласах трубных
Звездочеты ночей — петухи.
Нет, не бьют эти птицы баклуши,
Начиная торжественный зов!
Я сравнил бы их темные души
С циферблатами древних часов.
Изменяется угол паденья,
Напрягаются зренье и слух,
И, взметнув до небес оперенье.
Как ужаленный, кличет петух.
Пел Петру из коломенских далей,
Собирал конармейцев в поход.
Пел в годину великих печалей,
Пел в эпоху железных работ.
И теперь, на границе историй,
Поднимая свой гребень к луне,
Он, как некогда витязь Егорий,
Кличет песню надзвездную мне!
В том же 1958 году в Тарусе Заболоцкий написал поэму «Рубрук в Монголии». Из авторского примечания: «Вильгельм де Рубрук, монах ордена миноритов, в 1253 году по поручению Людовика 1Х ездил в страну монголов, о чем оставил любопытные записки». Рубрук проехал через всю Россию, тогда находившуюся под татаро-монгольским игом. Цель его похода (обратить монголов в христианство), естественно, не была выполнена, но он с ними общался. В Тарусе Николай Алексеевич также много работал над переводами. Он был очень серьезно болен, но никогда не жаловался, казался подтянутым и сосредоточенным. Лишь однажды сказал Льву Озерову: «Раньше с утра до вечера мог сидеть над строфой. Сейчас быстро устаю, не могу долго сидеть. Ведь я сверхсрочник. Врачи давно меня списали. Жаль, у меня планов много. Хочу дать свод былин как некую героическую песнь, слитную и связную. У нас нет еще своего большого эпоса, а он был, как и у многих народов, был, но не сохранился целиком. У других — «Илиада», «Нибелунги», «Калевала». А у нас что?.. Обломки храма. Надо восстановить весь храм». В марте 1958 года в одном из писем Заболоцкий писал: «Здоровье моего сердца осталось в содовой грязи одного сибирского озера. Два с половиной года назад был инфаркт, теперь мучает грудная жаба, но я и мое сердце — мы понимаем друг друга».
Заболоцкому выдалась нелегкая судьба. Родился он 7 мая 1903 года в Казани в семье земского агронома. Детские годы прошли в селе Сернур, а отроческие — в Уржуме, где он получил среднее образование, обучаясь с 1913 по 1920 год в реальном училище. Уже в это время он написал множество стихов. 17 лет отроду он переехал в Москву, а затем в 1921 году — в Петроград. Учился в педагогическом институте имени А. И. Герцена на отделении языка и литературы, после окончания которого служил в армии. В 1928 году Заболоцкий писал своей будущей жене: «Вера и упорство, труд и честность… Я отрекся от житейского благополучия, от общественного положения, оторвался от своей семьи — для искусства. Вне его — я ничто». Поэт навсегда остался верен этим принципам в жизни и творчестве. В марте 1938 года он был арестован и до весны 1945 года отбывал срок на Дальнем Востоке, в Алтайском крае, в Караганде. В 1946 году Заболоцкий был восстановлен в Союзе писателей и получил разрешение жить в столице. В Москве он оказался без жилья, без заработков, без связей. Но тут пришло приглашение из Тбилиси, чтобы переводить грузинских поэтов. В 1948 году он вернулся в Москву. Семья поселилась на даче друзей, Кавериных, в Переделкине. О чем бы ни писал теперь Заболоцкий — душа человеческая обнаруживала себя, как главную, определяющую субстанцию бытия и творчества:
Горит весь мир, прозрачен и духовен,
Теперь то он поистине хорош,
И ты, ликуя, множество диковин
В его живых чертах распознаешь.
5 июня 1957 года Корней Иванович Чуковский писал Николаю Алексеевичу: «Пишу Вам с той почтительной робостью, с какой писал бы Тютчеву или Державину. Для меня нет никакого сомнения, что автор «Журавлей», «Лебедя», «Уступи мне, скворец, уголок», «Неудачника», «Актрисы», «Человеческих лиц», «Утра», «Лесного озера», «Слепого», «В кино», «Ходаков», «Некрасивой девочки», «Я не ищу гармонии в природе» — подлинно великий поэт, творчеством которого рано или поздно советской культуре (может быть, даже против воли) придется гордиться, как одним из высочайших своих достижений».
А в конце июня Заболоцкий с дочерью Наташей приехал в Тарусу. В это время он переживал разрыв с женой. Она ушла от него осенью 1956 года к Василию Семеновичу Гроссману. Гроссманы и Заболоцкие сдружились, живши по соседству на Беговой. Николай Алексеевич тоже пытался устроить новую семью с молодой, красивой женщиной почитательницей его таланта, Наталией Александровной Роскиной. Попытка успехом не увенчалась, но на свет появилось прекрасное стихотворение «Признание», известное как песня:
Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная моя женщина!..
А уже весной 1957 года Екатерина
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
