Все тревоги и сомнения тут же отпустили Бертрана, но как только его жена увидела Леона, то улыбка её стала более живой и будто бы светлее. Он с ревностью посмотрел на сына, но решил вести себя как обычно. Обнял Катрин и, не опуская своей руки с её плеча, встал рядом с нею:
— Принимай, хозяюшка, пасынка.
— Здравствуйте, Леон! Очень рада видеть вас.
Юноша смутился.
— Катрин, ты чего, это же твой пасынок, а ты к нему на «вы»!
— Леон уже взрослый, — Катерина чуточку польстила, — мне не заменить ему мать, да ему это и не нужно уже, а вот другом я могла бы стать, — ответила она Бертрану, и вновь повернувшись к парню, дополнила:
— Если вы позволите.
Леон согласно кивнул, а Катюша громко крикнула всем:
— Очень рада видеть вас всех живыми и здоровыми! Вода для вас нагрета, а кто проголодался, может обратиться к Анэт и она покормит, но оставьте местечко в животе для ужина!
Бертрана кольнуло, что Катрин стала иначе относиться к нему, теперь в этом не было сомнений, но он был скорее доволен, чем зол, видя, как она встретила Леона и отряд воинов. Скоро он поменяет людей, и те, кто сторожил замок, будут ездить с ним, а нынешние останутся здесь, присматривая за ближайшими землями.
Войдя внутрь, он остановился, с удивлением осматривая залу, которой совсем недавно восхищался. Белоснежные стены по низу были исчирканы грязью. Кто-то обтирал об них свою обувку от глины. Ещё недавно отчищенные до светлого дерева столы стали пятнистыми и выглядело это даже хуже, когда они были равномерно тёмными. Обед уже давно закончился, а некоторые наёмники до сих пор сидели за столами и продолжали пить вино.
— Вон! — рявкнул он — и лишних людей как ветром сдуло.
Бертран обернулся к Дидье:
— Похоже, Рутгер не справляется со своими обязанностями, — процедил он сквозь зубы.
— Старина Рут смешивает личное и работу, — тихо обронил Дидье, тоже с удивлением сравнивая свои впечатления от преображения зала из мрачного и грязного в чистый и светлый и обратно. А он-то уже размечтался посиживать тут вечерами, угощаясь новыми вкусностями. Раньше и не замечал, как женская рука может преобразить окружающее и как мужское безразличие легко уничтожает маленькое чудо под названием «уют и тепло».
— Что значит «личное»? Ты о чём?
— Наш Рут считает, что женщина не может стоять выше мужчины.
— Не понимаю.
— А что тут понимать: мадам Катрин — хозяйка, но для него она всё равно та, кто должна служить ему.
— Ты что болтаешь? Сеньора должна служить наёмнику?!
— Так его за что из дворца выперли? Королеву гусыней обозвал и плюнул ей под ноги! Никто из сучьего племени не может командовать им!
— Я тебя за твой дерзкий язык на конюшне сам высеку!
— Это не я говорю, а Рут! Да вы и сами не раз слышали его рассуждения, смеялись, только не думали, что вся его сраная философия коснётся вашей жены.
Бертран с рыком развернулся и бросился на поиски Рутгера.
— Сеньор! — крикнул Дидье и побежал за ним.
Зря он выставил напарника в неприглядном свете, хотя тот действительно хуже дятла со своей болтовней о женщинах. Многие его поддерживают, повторяют за ним, но был бы он плохим воином, то не пользовался бы авторитетом и не пытались бы ему подражать. А сеньор снова рубит с плеча, как недавно поступил с мадам! Кого ставить на место Рутгера? А если Рут наймётся к их недоброжелателям? Да и нельзя забывать о том, что сеньор собирается в дальние земли!
— Сеньор! Да подождите вы!
И пока Дидье уговаривал не кипятиться Бертрана, говоря, что Рутгер всё равно скоро всё время будет в разъездах, а сам Дидье всячески поддержит сеньору, Катерина проводила Леона в его покои, рассказывая о последних новостях.
Глава 11
Поездка в порт Ла-Рошель
— Катрин, милая, я обладаю тобою, и мне всё мало! Как потушить тот пожар, что горит в моей душе? — шептал Бертран, скользя щекой по нежной шее, опускаясь к груди и животу.
Он сходил с ума, когда она лежала безо всяких рубашек, и без стеснения открывая своё тело его взгляду. Наверное, так когда-то в Греции выглядели богини. В их наготе не было пошлости или грязи, только красота: идеальная или женственная.
Катя, прикрыв глаза, чтобы полностью отдаться наслаждению тактильных ощущений, слегка улыбнулась. Она уже не теряла головы от пылкой восторженности Бертрана, но это не мешало ей получать удовольствие и быть счастливой женщиной в эти моменты.
Этот рыцарь с лёгкостью возносит её на небеса, но так же легко может и обидеть. Она уже поняла, что разница в менталитете непреодолима, но Бертран очень старается окружить её заботой, проявить нежность, хотя всего этого в его жизни было мало. Только мать пыталась показать, научить, что женщина достойна уважения, а со всех сторон он видел прямо противоположное.
Катя испытывала влюблённость в Бертрана, благодарность и нешуточное увлечение им, но не забывала, что в случае её ошибки он повернётся к ней другой стороной своей натуры так же рьяно, как сейчас любит её. С годами их чувства друг к другу выправились бы, окрепли, но она надеется, что те, кого послали за ней, за несколько месяцев освоятся в этом времени и разберутся, куда она могла попасть. На землях Отиза наверняка сплетничают о произошедших странностях с его дочерью и знают, куда потом делась чужестранка. Быть может, ей повезёт, и её вернут в тот же день, что она исчезла, и тогда дети даже не будут догадываться, что могли остаться без неё.
Она притянула голову Бертрана к себе:
— Ты мой праздник, красочный фейерверк. Ты прекрасен во всём и смертельно опасен, — всё это она произнесла по-русски, с оттенком горечи и словно бы не веря, что всё происходит с ней по-настоящему.
Но как же волнительно ощущать себя любимой женщиной! Если бы она раньше знала, как может вознести искренняя страсть с зарождающейся любовью мужчины! Так глупо потеряла столько лет с Вячеславом, и если бы не дети, то впору рвать на себе волосы.
— Что ты говоришь? Надеюсь, это не заклинания?
— Нет, — Катя улыбнулась, — жалею, что ты не встретился мне раньше.
— Не жалей, милая, встреть я тебя раньше, то не смог бы уберечь, да и вообще не решился бы жениться. Кто я был? Младший сын, всё наследство которого — меч и кольчуга!
— А Женевьева?
— Нас поженили, — Бертран пожал плечами, — мама старалась заботиться о ней. Я
