говори ей, ладно?
— Не буду.
— В общем, чота эта баба на твои фотки стойку сделала. Пристала, как пластырь к жопе. Что я, мол, про тебя слышала, чего знаю. Я, натурально, завиляла: «Ни хрена, мол, не знаю, видела один раз, да и то он мне сразу в лобешник закатал, и я с копыт. Мимолётное, короче, вышло знакомство». Но не тут-то было. Мне моим же коммом в нос натыкали и давай выспрашивать. Спросят — и пенделя, ещё спросят — и снова пенделя. Всю жопу отбили, два дня сидеть не могла. В общем, слово за слово — всё и выложила.
— А что такого ты про меня могла выложить?
— Что зовут тебя Док, но это типа кликуха, а по жизни ты Михел.
— Михаил.
— Во, та баба меня тоже поправила. Что у тебя сестра, которую зовут Нагма. Баба сразу такая: «Сестра? Не дочь?» Я аж офигела: «Какая дочь? Ему хорошо если полных шестнадцать есть! Он её что, в три заделал?» А главное — что ты внешник. Мне Лирка сказала по страшнейшему секрету — и про себя, и про тебя. А я всё сдала. В общем, мне мальца стыдно, прем. Но пересралась ужасно от этих, гвардейских.
— Чёрта с два они гвардейские, — мрачно сказал я.
— А кто?
— Неважно. Уже не важно. Мы всё равно сваливаем.
— Так ты меня берёшь, прем? — спросила она прямо. — Я пойму, если нет. Но после того, как эта жуткая баба на тебя навелась, я поняла: ты не простой пацан, а вы не простая корпа. А значит, мне надо.
— Беру.
— Да что ты на мои сиськи так пялишься? — ржёт она с облегчением. — Дать потрогать, пацанчик?
— Иди в задницу, Тоха.
Чёртов сраный возраст.
Глава 10. Мелкие законы порождают большие преступления
Лагерь клана я представлял себе не так. Более… Диким, что ли. Какие-нибудь шатры, костры в бочках, безумные дикари на ржавых тачанках… Ну, то есть всё это есть. И шатры есть, и бочки, и даже дикарей некоторое количество — во всяком случае, странно одетые и сильно татуированные персонажи попадаются. Однако это скорее поселок, чем полевой лагерь. Несколько улиц. Одноэтажные дома-модули, электричество, дорога с твёрдым покрытием и даже автоматический магазин. Неужели сюда пневмодоставка дотягивается?
Оказалось — нет, это просто терминал заказа, который клановые умельцы запараллелили с каким-то магазином на окраине. Заказать можно тут, но забирать придётся в городе. Все побежали заказывать одежду и бытовые мелочи, клановые обещали к вечеру привезти.
Отношение к нам нейтрально-дружелюбное, никто не спешит брататься, но и не наезжает, хотя некоторые рожи выглядят так, что хочется дослать патрон.
Поселили на краю поселка — параллелепипеды индивидуальных модулей, внутри спартански-утилитарная обстановка, но всё же лучше стандартных жилых отсеков в низах. Мы с Нагмой поместились без проблем, ей даже нашёлся отдельный угол для рисования и игр.
Очень пожилая морщинистая женщина, показавшая нам жильё, предупредила, что вода лимитирована: «Это вам не город! Зря не лейте!» Кажется, я впервые вижу тут старого человека. В городе их, наверное, сразу отправляют в утилизатор.
Модули выглядят заброшенными, в щели натащило мелкого песка, очень пыльно, но в остальном — терпимо. Зато нет режущего глаза неона.
— Я всё уберу, братец, — деловито сказала Нагма. — Тут, наверное, давно никто не жил.
Улица тянется дальше, и там тоже пустует жильё. Похоже, проблема депопуляции коснулась не только города, но и кланов.
Старуха (на самом деле, она вряд ли намного старше меня-по-паспорту), показала нам общественную столовку — большой модуль в центре посёлка. Разместившись, мы отправились туда дружной, хотя и несколько растерянной компанией.
Оказалось, что из общего котла тут кормят бесплатно, причём настоящей приготовленной едой. Это неожиданно приятно после постоянной сухомятки из автоматов, хотя само варево не особо вкусное. Попробовав, я заподозрил, что это те же сублиматы, просто вскипячённые в одном большом котле неприветливой татуированной поварихой.
В столовой кроме нас никого, только бегает девочка возрастом между Нагмой и Онькой, вытирающая столы, подметающая полы и собирающая освободившуюся посуду. Девочка ярко-синеволосая, в растрёпанную причёску вплетены нитки, тряпочки и бусинки, худая, с нарушенной осанкой и несимметричными странными чертами лица. Такое впечатление, что она перенесла рахит или какое-то другое витамин-дефицитное расстройство метаболизма при формировании скелета. Перинатальное или в раннем детстве.
Заметив, что я её разглядываю, девочка показала мне язык и скорчила рожу. Я ей подмигнул, она фыркнула и ушла на кухню.
***
Костлявая явилась ближе к вечеру. Поставила свой мот рядом с моим, постучалась, вошла.
— Ну как, разместились?
— Как видишь, — я обвёл помещение рукой.
Стараниями Нагмы тут хотя бы чисто, хотя обшарпанность стен от этого меньше не стала.
— Да, не так шикарно, как вы привыкли, — соглашается клановая, — но мы все тут так живём. Даже я.
— Так почему бы вам не жить в городе? На окраинах море пустого жилья.
— Потому что мы клан.
— И что это значит, кроме дефицита воды и наличия выгребной канализации?
Я уже знаю, что из санузлов отходы сливаются в яму, которую потом вычерпывают вёдрами всевозможные штрафники. Ну, или Лендик. Он уже приставлен к своему ведру, и трудиться ему предстоит долго.
— Мы не живём в городе. Там наши дети болеют и умирают.
— А здесь?
— Тоже. Но меньше. Сильно меньше. Выживает почти половина.
— А почему городские не болеют?
— Не знаю. Ты мне скажи. Говорят, ты лечила.
— У меня нет ни лекарств, ни инструментов.
— У нас есть оснащённый медмодуль, но наш лечила пропал. Я хочу попросить тебя…
— О, тот самый случай? «Не приказывать, а просить?»
— Да. Я именно прошу.
— Ладно, завтра посмотрю на ваш модуль. Если там есть что-то кроме ржавой ампутационной пилы и деревянной колотушки для наркоза, то, может быть, обследую и детей. Для этого ты меня сюда вытащила?
— В том числе. Но не только. Но об этом потом, пока отдыхайте.
Когда Костлявая укатила, в мой модуль набилась вся наша корпа, включая новую э… членку? В общем, Тоху.
— Чо как, прем? — спросила она. — Чем займёмся на природе?
Остальные явно
