освободившееся место новым узором, переключая цвета кнопочкой сбоку.
— Хорошо рисуешь.
— Да, надрочилась. Рисовальщики нормальные дорого берут, а ненормальные мне не нужны. Я сама ненормальная.
— Надо сестре моей показать, она недурно рисует. Обменялись бы опытом.
— О, да, круто, отличная тема. Познакомишь нас?
— Она сама с тобой познакомится, вот увидишь. Уже готова бежать тебя разглядывать, но я попросил подождать.
— На случай, если ты меня всё-таки изнасилуешь, пристрелишь и скинешь с эстакады? Я не перепутала последовательность?
— Я же сказал, насиловать не стану.
— Тогда я не согласная! Отказываюсь пристреливаться! — ржёт она. — Ладно, ты же по делу пришёл, скучный мальчишка? Не только попялиться на мою правую сиську?
— Не только.
— Правильно, левая ничуть не хуже. Всё-всё, не бесись, сейчас расскажу, что обещала. Я девушка честная! Только ты того, имей в виду, что я не горжусь, тем, что сделала. Выхода у меня тупо не было.
— Заинтриговала.
— Итак, третьего дня тренировалась я в клубе. Размялась, поработала с кибер-болваном, поспарринговала с парой придурков, дала в морду, получила в морду — ну, как всегда. Кстати, эта штука, — она снова продемонстрировала маркер, — идеальна для маскировки фингалов. Без неё я бы постоянно выглядела как напинанная жопа, а с ней — стильная девчонка, согласись?
— Соглашаюсь, — терпеливо сказал я. — Ближе к делу, пожалуйста. Клановые за нами уже выехали, и мне надо решить, брать ли тебя с собой.
— Или изнаси… То есть не насиловать, а так, насухую пристрелить. Помню-помню. Ты не злись, что я чушь несу, это я от смущения. В общем, боёв в тот день так и не было — тупо никто не пришёл. Ты спрашивал, почему я решила забить на ринг, — вот поэтому. В моём классе бойцов — лёгкий вес, ноль имплов — теперь почти никого нет. Потому что все арендуются. А после аренды они уже с имплами, я им не противник. Ещё пару лет назад, когда я начинала, находились низовые, готовые обойти систему или хотя бы попытаться. Сейчас — никого. Лирка первая за год, но драться друг с дружкой нам наскучило, а выступать парой — почти нет соперников. Уже с неделю — ни боёв, ни, ставок, ни токов. Постоянные фанаты прохавали, что мы не лёгкая мишень, а из случайных — в нашем классе никого. Кстати, ещё одна причина моего выбора — ходят слухи, что через кланы можно получить имплы без аренды. Но я о другом сейчас, да, не злись.
Я вздохнул и закатил глаза, демонстрируя недовольство.
— Так вот, все разошлись, я одна осталась. Я иногда и ночую в клубе, потому что какая, нафиг, разница? Что там конура, что у меня конура. Полезла в душ, вылезаю — хоба! Стоят. Я в одних трусах и полотенце, а они такие пялятся. Я чуть не опысалась от неожиданности.
— Да кто стоит-то, блин?
— Ну, двое в оболочках, типа гвардия, и одна баба. Ну, то есть, я потом поняла, что баба, по голосу. Так-то она в плаще с капюшоном и маске, стрёмной, как жизнь моя. Я так-то девка не пугливая, но тут аж матка ёкнула. «Все, — думаю, — Тоха, пришёл тебе персональный мандец. А ты, главное, в одних трусах, как дура. Так и найдут твой труп — голыми сиськами врастопыр». Драться с этими ребятами вообще не варик, слыхала я про таких. Они боевого кибера в броне голыми руками уделывают. Так что я такая сразу дурочку включаю: «Ой, — говорю, — вы, наверное, дверью ошиблись. Потому что грабить у меня нечего, а насиловать у вас инструмента нет». У них же там гладко всё, промеж ног-то. Может, где внутри чего и имеется, но ширинки тоже не видать.
— И чего же они хотели? — поторапливаю я избыточно многословную девицу.
— Вообще-то Лирку. «Где, — спрашивает баба, — подруга твоя узкоглазая?» «Так я ж, — говорю, — в душе не ебу. У неё жизнь своя, у меня своя, в гости она меня не водила, где живёт — без понятия. Мы с ней не трахаемся даже, хотя все думают, что да. А за глаза вы зря, не такие и узкие. Видит она ими норм, не хуже меня». «А сестра её где?» — опять та баба в маске, те двое молчат и только пырятся стрёмно. «Опять же, говорю, я не при делах. Она говорила, что есть сестра, на «О» как-то. Оли… Оми…» «Ония», — подтверждает баба. «О, — говорю, — точняк. Но я её не видала даже ни разу. Ребёнка на Средку только полный дебил потащит, его ж клановые махом сопрут».
Я, кажется, слегка покраснел. Но откуда мне знать-то было?
— И что дальше было?
— Один из этих двоих шасть, такой, ко мне — да так резко, что я ни икнуть, ни пёрнуть не успела. Хвать меня за локти, крутнул назад и вверх. Заломал так, что чуть ручонки не повыдёргивал. Я только на носочках стою, сиськами трясу и повизгиваю. Мальца притворяюсь, конечно, я девка привычная, меня и не так на ринге крутили. Но страшно ж, блин! А второй мои шмотки обшмонал, достал коммуникатор и мне под нос. Первый меня на колени уронил, одну руку вывернул, тот коммуникатор к ладошке шлёп — и всё открылось. И больно, блин, и обидно! Баба в стрёмной маске открыла на комме трепальник, мы там с Лиркой часто трындим. И хоба, как назло, — сразу твоя фотка. Лирка тебя фотает иногда и мне шлёт.
— Зачем? — удивился.
— Ты чо, вообще не дуплишь? Лирка ж по тебе… Сказала бы что сохнет, но она скорее, мокнет. Она же шибанутая, не хуже меня, и вся в загонах: «Ах, зачем я ему? Ох, зачем он мне? Ой, я ему дала, он теперь, наверное, считает меня шалавой… Уй, я ему не дала, он теперь, наверное, считает меня стервой… Я, мол, вся такая непростая, ничего у нас не выйдет, зачем я себя и его мучаю, пора разорвать этот порочный круг…» — «Резинку на трусах ему разорви, говорю, дура. Лучше зубами. А что дальше делать — природа подскажет…» В общем, все эти пиздострадания в моём трепальнике. И фотки твои. Блин, Лирка меня убьёт, что я её спалила, ты уж не
