рот слушая откровения Кощея.
— Ты что думаешь, я такой хилый да бледный от нездоровья? Как бы не так! — продолжал Кощей. — От скуки чахну! Все немило, все надоело. Иной раз с байкерами по трассе погоняю — так хоть нервы себе пощекочу. Рок-фестивали иногда посещаю, вставляет музыка-то... А так... тоска зеленая! И не умрешь ведь, не обновишься!
— Как вы сказали? — переспросила я. — Не обновишься?
— Ну да, — подтвердил Кощей. — Вам, смертным, повезло! Родились, пожили в свое удовольствие, опыт накопили, итоги подвели, умерли, отдохнули — и сызнова родились, с чистой памятью. Это ж подарок судьбы просто! А я тяну-тяну эту лямку уж сколько веков, и никакого мне отдохновения и обновления. Даже склероза, и то нет ничего не забывается. Будь оно проклято, это бессмертие...
— Ох! Как-то это все непривычно для меня, — честно призналась я. — У нас все наоборот. Все смерти боятся...
— А чего меня бояться? — стремительно влетела в чертог Кощея ухоженная женщина в строгом черном деловом костюме, с офисной папкой в руках. — Чего это во мне такого страшного вы нашли?
— О! Вот и Смерть наша пришла! — обрадовался Кощей. — Садись, подруга дорогая, испей с нами чайку.
— Благодарствуй, Кощеюшко, — ласково сказала Смерть, подвигая к себе чашку. — Ты девицу-то не пугай, смотри, она от страха обомлела вся. Не бойся, красная, я к тебе еще не скоро приду. У меня все строго, в порядке живой очереди. С переходом в неживую.
— Здравствуйте, — пискнула я.
— И ты будь здорова, — миролюбиво ответила Смерть. — Так вот, я и говорю! Рисуете меня в виде скелета с косой, а я, между прочим, за собой слежу и выгляжу на все сто! И скажи, мне коса зачем??? Я ж не корма заготавливаю, а души сопровождаю! Вот напридумываете невесть каких страхов, а потом сами и боитесь.
Я ошарашенно молчала. Смерть сбила меня с толку — она выглядела совсем не так, как я ожидала, и мне было трудновато разглядеть в этой энергичной даме Смерть.
— Ну, давай побеседуем, что ли? — наконец оторвалась от чашки Смерть. — Чего ж ты сжалась-то вся? Чего на меня смотришь, как на врага? Или у тебя ко мне личная неприязнь?
— Да. Так оно и есть, — набралась храбрости я. — Я хочу задать вам несколько вопросов...
— Задавай, — охотно согласилась Смерть. — Отвечу на все!
— Почему вы забираете лучших? Почему вы не щадите детей? И зачем мучаете?
— Ответ первый. Я забираю не лучших, а всех, кому время пришло. Просто лучших вы жалеете, а остальные уходят — вроде нормально, не так жалко. Возражений нет?
У меня возражений не было: в целом Смерть была права. Факты имели место.
— Продолжаю. Ответ второй. Для меня нет разницы в поле, возрасте или вероисповедании. Моя задача — помочь вернуться домой. Считай меня... ну, вроде как стюардессой.
— Стюардессой? — глупо хлопая глазами, воззрилась на Смерть я.
— Ну да. Сопровождающим. Гидом. Проводником. В общем, не я выбираю, когда человеку вернуться надо. Все согласно расписанию перелетов. Понятно?
— Ну... в общем и целом да, — неуверенно подтвердила я.
— И наконец, ответ номер три. Никого я не мучаю! Болезнь мучает. Боль мучает. А я наоборот — освобождаю от мучений.
— Но почему же тогда все это так тяжело происходит? — жалобно спросила я.
— Она не понимает, — меланхолично подсказал Кощей. — Ей надо объяснить. Расскажи ей, что ли, сказку!
— Ага, давайте сказку! — обрадовалась я. — В сказке как-то нагляднее получается.
— Ну хорошо! — не стала спорить Смерть. — Сказка! «Дедушка и Смерть»! Исполняется впервые!
Сказка тринадцатая
ДЕДУШКА И СМЕРТЬ
Смерть мрачно сверилась с разнарядкой и материализовалась в комнате, между окном и сервантом. Дедушка лежал на кровати и сосредоточенно разглядывал потолок.
— Ну что, дед? Готов? — спросила Смерть.
— Не-а, — безмятежно отозвался дед.
— Как??? Я ж тебе время давала? Давала. Мы с тобой договаривались? Договаривались. Разнарядка на тебя имеется? Вот она! Дед, пойдем, а?
—Не... Я их еще помучаю. Чего ж, если силы еще есть? А то кто их потом мучить будет? Еще когда найдут! А я тут как тут, опыт, опять же... Поскриплю еще.
— Дед! Ты ж и меня мучаешь! Думаешь, у меня один ты такой? Да мне вздохнуть некогда: одного забери, другого препроводи... А ты тут все нервы уже вымотал.
— Так ты это... Занимайся своими делами. Я ж не препятствую. Мы тоже с понятием, сочувствие имеем.
— Дед, ну на фига тебе это? Нет, ну я понять хочу? Ты ж уже растение форменное, неужели самому не надоело?
— Надоело. Еще как. Но ответственность, тудыть ее в корень! Должон я им дать, чего они хотят.
— А чего они хотят-то, дед?
— Дык это... Мучениев!
— Дед, ты чего несешь??? Живые люди — ну разве они могут мучений хотеть? Другое дело, когда я прихожу — тут многие мучаются, потому как боятся. Но ты-то, ты-то! Ты ж меня вовсе не боишься!
— Глупая ты. Смерть... Ну, не боюсь. И что с того?
— Так чего ж упираешься? Пойдем уже, а?
— Не-е-е-е... Вот ты сама посуди. Я собрался было на тот свет — совсем уж готов был, уж и успокаиваться начал, отходить потихоньку — так нет, приехали, с места сорвали, повезли куда-то через полстраны. Ну, я опять из нужного состояния вышел.
— Ну вышел и вышел, так это когда было? Уж сколько возможностей по новой расслабиться имелось! Чего ж ты?
— Да погоди, Смерть! Я знаю, что ты умная. Но только вот дура! Я от трудностей бегать не привык, когда надо — я как штык. А тут такое ведь дело: они ж меня недаром к себе забрали, да? Они, думаешь, чего за тридевять земель меня тащили? Для меня, что ли? Да фиг вам! Для себя. Ты вот осознай: оно мне надо было? Мне покой нужен был! Я ж на вечный покой собирался, так сказать.
— Ну и шел бы себе!
— Дык понял я, что я им еще нужон. Для чего вот только? Ну, я поразмыслил и сообразил: это чтобы мучиться.
— Дед,
