Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
кондиционера к кондиционеру, то долетал до выступа кирпичной кладки. Но вылететь из двора не удавалось. До неба было далеко, птаху было не сообразить, как спастись.
Он шумно чирикал, устроил настоящий грай, но ему это не помогло.
Казалось, он просил о помощи и не понимал, в какую клетку он попал.
Любе стало жаль птицу и даже как-то страшно за нее.
Паника от щегла перелетела в нее, и она стала быстро думать, как помочь. Ничего не придумывалось и не помогалось.
Щегол продолжал верещать. Видно он был подлётышем и мало еще разбирался в каменных застройках. Плохо ориентировался в них. Ему было не осилить высоту пятиэтажного узкого дома, чтобы вылететь на свободу.
На крик и громкий щебет щегла вышел дворник из дворницкой. Из подвала вылезла красавица кошка, трехцветная и ничья. Хоть и пушистая, и хвостом важна. Она тоже внимательно отсматривала птичку, которая совсем уж уставшая, опустилась на асфальт возле плюща.
Люба топнула ногой, спугнула кошку, и спросила у дворника:
— Как ему улететь, этому щеглу? Надо бы помочь.
Дворник только пожал плечами.
— Сам улетит, если не дурак совсем. Вон же оно, небо! — он стукнул метлой по трубе.
Щегол от этого звука взмыл вверх и от страха перед этим грохотом долетел до крыши.
Люба обрадовалась. С крыши щегол сможет наверняка перелететь дом этот и долетит до ближайшего парка.
Она все еще слушала громкий щебет птицы, который раздавался уже сверху, и не так громко.
Люба не стала ждать конца этой истории и пошла по своим делам.
Однако пока она ходила по этим своим делам, из ее ушей не исчезал испуганный крик щегла. И она почувствовала весь ужас птички, которая одна, без всяких сородичей, оказалась в каменной западне чуждого ей мира.
Любе хорошо было знакомо это чувство одиночества, непонимания и покинутости. Иногда в кошмарном сне, она вот так ходила по улицам чужого города, навстречу вроде и шли люди, но все мимо, мимо. Она не могла вспомнить ни адреса, ни номера телефона. И никто ее не узнавал, и никому она не была знакома, и не нужна. Выход был один — вынырнуть из этого ужаса брошенности — проснуться! Как к небу этому щегленку взлететь. И почувствовать радость жизни и простора в ней.
Любе вдруг страшно стало возвращаться домой. Вдруг она опять услышит там во дворе беспомощный писк потерявшего в своей жизни ориентиры — щегла?
Но во дворе было тихо. Она даже постояла немного, прислушалась, не раздастся ли птичий крик о помощи. Но во дворе была тишина. Мяукнула только кошка, подошедшая к Любе за едой. Люба всегда несла для нее сосиску из магазина.
Люба подозрительно посмотрела на облизывающуюся кошку.
— Ты птаха не видела, надеюсь.
Люба внимательно огляделась. Но следов возможного кошкиного преступления не наблюдалось.
Еще раз порадовавшись за долетевшего к небу щегла, Люба почувствовала необыкновенную, странную связь между тем, что пережил маленький щегол, весь ужас и страх его положения, со своим давнишним и никак не привычным чувством страха перед покинутостью своей и отдельностью. И она не только в кошмарных снах. Просто в них их эффектность усугубляется. И не всегда получается проснуться. Как получилось у щегла перелететь высоченную для него крышу.
И она порадовалась за птичку. И опять подумала хоть о какой-то возможности высадить в темном этом дворе цветы. Может, что-нибудь из неприхотливых. Она решила посмотреть в интернете.
Но прежде, чем открыть ноутбук, она еще раз спустилась во двор. Убедиться, что там тихо и заодно полить немного чахлый плющ.
И еще, она подумала о дворнике. Как у него все ловко, просто. Метла — всегда под рукой.
Золотистая тетрадь,
16 июля 2022
Центр тяжести
Если бы Катерина была бы психотерапевтом, она бы своим больным рекомендовала не лениться и смотреть на звезды. Выходить на улицу в ясную погоду и созерцать красоту ночного неба в неограниченном количестве.
Это открытие она приобрела еще в ранней своей молодости, когда однажды ее сильно обидел мальчик из соседнего двора, она сидела долго вечером на заледеневшей холодной скамейке и плакала, и не хотела идти домой, боялась встретиться с обидчиком случайно. Она тихо всхлипывала и никак не могла успокоиться. Пока взгляд её не коснулся темного бездонного неба. И там она обнаружила всю невероятную загадочность звезд и улыбнулась тихому их мерцанию. Их было очень много, ярких и не очень, и вообще — они манили к себе своей бриллиантовой изысканностью и загадочной нездешностью.
Катя тогда быстро перестала плакать, ей показались страдания и обиды её такими карликовыми и глупыми на фоне этой вселенской красоты, что она робко помахала этому новому сильному небесному впечатлению рукой. Сняв при этом почему-то варежку. Она знала, что её надо снять, как шляпу.
С тех пор много раз Катя в своей жизни бегала по ночам на улицу общаться со звездным небом. И груз тяжестей, обид и неприятностей тут же исчезал. И всякий такой ночной визит очень успокаивал её своей значительностью и высотой.
Но Катя не работала психотерапевтом, и поэтому ей некому было давать советы. И она в одиночку пользовалась своим открытием. И надо сказать, отлично пользовалась, ей удавалось прорываться к этому странному изысканному звездному утешению в своих примитивных людских страстишках.
Катя жила в городе, где летом наступали белые ночи. Белые, значит светлые и без звезд. И Катя от этого была в непременной грусти и мрачном настроении. Она не любила белые ночи. По ночам ей не к кому было пойти. Разве что к веселым туристам, которые приезжали в город специально, чтобы узреть эти самые белые ночи. Везде не было тишины, ни на улицах, ни на воде. Только веселье и шум. А в небе — оброненные нечаянно или нарочно, бездарные надувные шарики болтались гроздьями и по одному. В эти ночи Катя держала себя на карантине, не выходила на улицу, чтобы не заразиться пошлостью, от гуляльников, которые без устали фотографировались, благо светло и все в резкости, без дополнительного освещения.
Катя жила на карантине и считала дни до августа, когда она снова может пойти на свою встречу с вечностью, и отпадут от нее налипшие злые отношения с невесткой и её неприязни к ней.
Она старалась не думать о сложных своих отношениях с семьей сына. Она старалась реже бывать в их доме. Но тоску по сыну, она не могла терпеть, и шла, а потом была обязательно какая-то липкая
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
