— Ладно, я собираюсь ложиться спать. Вы поздно встаете?
— Да.
— Я обычно не встаю раньше девяти или полдесятого. Это неслишком поздно для вас?
— Если судить по тому, как я чувствую себя сейчас, я могупроспать целые сутки.
— Отлично, отправляйтесь и хорошенько поспите. Увидимсяутром.
Берта провела его через ванную в соседнюю комнату, помогласнять женское платье, обошла с ним комнату, чтобы он смог привыкнуть красположению вещей в ней, поставила его трость около постели так, чтобы онлегко мог достать ее, и потом сказала:
— Спите крепко. Пойду тоже сосну.
Она вернулась к себе в комнату, закрыла дверь иприслушалась, потом схватила шляпу и пальто, выскочила из комнаты, на цыпочкахпрошла по коридору к лифту и спустя десять минут неслась на сумасшедшейскорости в сторону Лос-Анджелеса.
Только после Помоны ей неожиданно пришло в голову, что онапоступила в точности так же, как Джерри Больмэн, и, возможно, по той же самойпричине. А в настоящий момент Джерри Больмэн успокоился уже навсегда.
Глава 26
Темнота, царившая на улице, была ей на руку. Подъезжая ккварталу, Берта выключила фары и снизила скорость, перешла на первую передачу,как при парковке. Она остановила машину у обочины, заглушила мотор иприслушалась. Она ничего не услышала, кроме обычных ночных звуков, еще незамерших в этот час: стрекот сверчков, лягушачий хор и другие таинственныеночные звуки, которые не услышишь в густонаселенных районах города.
Берта достала из кармана свой фонарик. Освещая себе дорогутусклым светом фонарика, она направилась к дому.
Темный силуэт дома довольно неожиданно появился перед ней.Она пошла по дорожке к дому, придерживаясь за поручень, подошла к крыльцу иподнялась по ступенькам. Дверь была плотно прикрыта. Должно быть, полицейскиезакрыли ее. Берта решила выяснить, закрыли ли они дверь на замок.
Она подергала за ручку. Дверь не открывалась.
Берта посветила своим фонариком и увидела, что в замке ключане было. Или полицейские закрыли дверь на щеколду изнутри, или замкнули ключомснаружи.
Берта вынула из своей сумки связку ключей. Иногда они былинеобходимы в подобных случаях, а Берта не принадлежала к тому типу людей,которые испытывают какие-либо сомнения или неудобства по такому поводу.
Она принялась подбирать ключ. Четвертый ключ открыл замок.
Берта толкнула дверь и прислушалась, вглядываясь в темнотудома, пытаясь определить, не угрожает ли ей какая-нибудь опасность.
Она не услышала ни звука. Берта посветила фонариком,неосознанно направив его на то место ковра, где были пятна крови. Онипо-прежнему были там. Берта выключила фонарик.
Неожиданно она услышала какой-то шум. Похолодевшим пальцемона пыталась нажать на кнопку фонарика. Звук приближался к ней, потом онапочувствовала, как костлявые пальцы сжались у нее на горле.
Она замахала руками, пытаясь оторвать руки вцепившегося в еегорло человека.
Но ее руки хватались только за пустоту. Она еле удержаларавновесие и вскрикнула.
И только когда она закричала, ее горло оставили в покое. Онауслышала шум крыльев, и темный силуэт пронесся мимо нее и скрылся в глубинедома.
— Фредди! — пробормотала она, задыхаясь. — Эта чертовалетучая мышь!
Она включила фонарик и принялась исследовать комнату, чтобыубедиться, что не подстроена еще одна ловушка слепому на случай, если бы онвздумал вернуться домой.
Теперь ей было легко представить, что случилось той страшнойночью, когда Больмэн ринулся в дом слепого, чтобы найти музыкальную шкатулку;он задел веревку, привязанную к курку, а не заметил ее потому, что оченьторопился заполучить ту вещь и вернуться обратно, пока его не хватились.
Дом был обставлен просто, но удобно. Кослинг поставил пятькресел, предназначенных, очевидно, для своих гостей. Эти кресла с мягкимисиденьями были установлены в гостиной полукругом. Напротив стены под окномстоял низкий книжный шкаф со стеклянными дверцами, в котором не было виднокниг, как это бывает обычно в других домах, не валялись журналы. У окна Бертаувидела подставку и на ней шкатулку; она направилась туда и схватила этушкатулку. Когда слепой демонстрировал ее, Бертино любопытство было чистоформальным. Сейчас она изучала ее очень сосредоточенно.
При свете своего фонарика Берта видела, что шкатулка сделанаиз хорошего дерева и покрыта лаком. Снаружи была роспись, выполненная маслом, —некая пасторальная сценка. На другой стороне — портрет молодой женщины, немногополноватой с точки зрения современного понимания красоты, но, несомненно,слывшей в свое время красавицей.
В некоторых местах краска и лак на шкатулке совсемистончились, хотя общее состояние шкатулки указывало на то, что с нейобращались бережно, как с ценной семейной реликвией. Не удивительно, что слепойтак дорожил этой вещью.
Берта внимательно изучила и поверхность шкатулки. Она ненашла на ней никакого товарного знака. Разочарованная, она подняла крышку. Итотчас же зазвучала мелодия «Голубых колоколов Шотландии», наполняя комнатусвоими милыми звуками. Но на внутренней стороне крышки Берта сразу жеобнаружила то, что искала. На небольшой овальной пластинке было выбито: «Дж.Стельмэн, редкий антиквариат». Берта закрыла крышку и поставила музыкальнуюшкатулку на свое место. Музыка оборвалась. Она пошла было к двери, но потомвернулась, чтобы стереть отпечатки своих пальцев со шкатулки.
По комнате заметались тени — Берта поняла, что это летучаямышь, делая возле нее круги, то и дело попадала в луч света от фонарика. Онаявно соскучилась по человеческому общению, но чувствовала, что Берта — чужая.
Берта принялась размахивать руками, чтобы выгнать летучуюмышь на улицу и прикрыть за ней дверь, но мышь не хотела улетать.
— Давай, Фредди, дурачина. Иди отсюда. Я закрою дверь назамок, и ты сдохнешь внутри.
Мышь, как будто поняв, что обращаются к ней, или простореагируя на звук человеческого голоса, подлетела к Берте и стала кружить над ееголовой.
— Улетай отсюда, — сказала Берта, замахиваясь на нее. — Еслиты только опять схватишь меня за шею…
— И что же вы делаете здесь, миссис Кул? — прозвучал голоссержанта Селлерса. — Вы меня очень заинтересовали.
Берта отпрыгнула в сторону, пытаясь разглядеть сержанта.Потом она увидела, что он стоит у крыльца, держась за поручни. На его лицесияла победная улыбка.
— Ну так и что же, по-вашему? — огрызнулась Берта.
— Ограбление дома — серьезное правонарушение.
