В День святого Валентина Сэм сделал ей предложение. Ей вэтот момент было двадцать шесть, Сэму — тридцать три. Они поженились в июне; навенчании в маленькой церкви в Саутгемптоне присутствовало человек двадцать пятьближайших друзей. Родителей не было ни у жениха, ни у невесты, но друзья смоглисоздать столь необходимую для этого торжественного дня атмосферу тепла ипраздника. На медовый месяц они поехали в Европу, где останавливались в гостиницах,о которых Алекс приходилось только читать в газетах. Они побывали в Париже иМонако и провели романтический уик-энд в Сен-Тропезе. Один из клиентов Сэмавстречался с местной кинозвездой; все вместе они как следует повеселились,устроили вечеринку на яхте и наутро уплыли в Италию.
Молодожены посетили Сан-Ремо, Тоскану, Венецию, Флоренцию,Рим, затем полетели в Афины к одному из клиентов Сэма, а потом — в Лондон, гдеостановились в «Аннабел» и побывали во всех популярных ресторанах и ночныхклубах. Они покупали антиквариат, украшения у Гаррара, а в «Челси» Сэм накупилмолодой жене множество смешных нарядов, хотя Алекс говорила, что понятия неимеет, где она будет их носить, — по крайней мере не на работе. Корочеговоря, это был идеальный медовый месяц, и, когда по возвращении в Нью-ЙоркАлекс переехала к нему, двух более счастливых людей на свете не было. Она,впрочем, жила у него и раньше, но не отказывалась от своей квартиры до самойсвадьбы.
Ради него Алекс научилась готовить. Сэм покупал ей дорогиекостюмы, а в день ее тридцатилетия подарил изысканно простое бриллиантовоеожерелье. Он мог позволить себе удовлетворить любую ее прихоть, но ей хотелосьсовсем немногого. Ей нравились ее жизнь с Сэмом, их любовь и дружба, ихвзаимное уважение и страстное отношение к работе. Однажды Сэм спросил ее, нехочет ли она оставить работу хотя бы на время, чтобы родить детей, но Алекспосмотрела на него так, как будто он сошел с ума.
— Но ведь можно родить и продолжать работать, —настаивал он. К этому моменту они были женаты уже шесть лет.
Сэму было тридцать девять, и он уже не раз думал о том, чтохочет ребенка. Разумеется, это разрушит их жизненный уклад, но все равно,размышлял он, это будет лучше, чем вообще не иметь детей.
Алекс, однако, ответила ему, что еще не готова к этому.
— Я просто не могу себе представить жизнь с существом,полностью зависимым от меня, — я имею в виду все время.
Если я буду работать так же, как работаю сейчас, я будучувствовать себя виноватой перед ребенком. Я совсем не буду видеть своих детейи не смогу их как следует воспитать.
— А ты можешь постепенно сокращать время и темпработы? — спросил он, зная, впрочем, что на это она не способна.
Знала это и Алекс.
— Честно? Нет. Не думаю, что можно быть юристом счастичной занятостью.
Некоторые из ее коллег делали попытку так работать и чуть несходили с ума. В конце концов они либо возвращались к полноценной работе, либовообще отказывались от нее. Ей не хотелось ни того, ни другого.
— То есть ты хочешь сказать, что вообще никогда неродишь ребенка?
Она впервые задумалась над этим так серьезно и не смоглаответить ни «да», ни «нет». В конце концов они пришли к компромиссному решению:может быть, позже, но не сейчас.
Вопрос о детях встал перед ними снова, когда ей былотридцать пять. К этому моменту все их знакомые уже обзавелись детьми. За девятьлет семейной жизни у Паркеров уже сложился устоявшийся образ жизни. Алексработала в «Бартлетт и Паскин», а Сэм превратился в нечто вроде ходячейлегенды. При любой возможности они отправлялись в отпуск во Францию, а науик-энды летали в Калифорнию. У Сэма бывали деловые поездки в Токио и арабскиестраны. Алекс считала его жизнь крайне интересной, но ее собственная карьератоже ее вполне удовлетворяла. И ни в его, ни, л ее жизни по-прежнему не было местаребенку.
— Ты знаешь, я иногда чувствую себя такой виноватойиз-за этого… как будто я какая-то ненормальная… Я не знаю, как это объяснить,но это просто не для меня. По крайней мере сейчас, — призналась ему Алекскак-то раз, и они отложили эту тему еще на три года, пока ей не исполнилосьтридцать восемь, а ему — сорок пять. У нее появились первые признаки климакса,хотя и ненадолго, и на этот раз сама Алекс заговорила об этом с мужем. Одна изее сотрудниц недавно родила, и ее ребенок очень понравился Алекс; кроме того,эта женщина прекрасно справлялась и с воспитанием младенца, и с работой. Всеэто заставило Алекс всерьез задуматься о том, чтобы самой стать матерью.
Но на этот раз воспротивился Сэм. Теперь уже он не могпредставить себя отцом. Их жизнь была слишком устоявшейся, слишком расписаннойпо минутам и слишком легкой для того, чтобы усложнять ее детьми. Он считал, чтоменять что-либо после двенадцати лет супружества поздно. Дети уже не моглиничего улучшить; кроме того, теперь он хотел свою жену только для себя.
Сэма вполне устраивало нынешнее положение вещей, и когда онсказал об этом Алекс, она удивилась легкости, с которой снова отбросила этуидею. Обоим было совершенно ясно, что они просто не предназначены для того,чтобы быть родителями. Сразу же после того, как проблема была исчерпана, наАлекс свалился невероятно трудоемкий судебный процесс, и на следующие четыремесяца она и думать забыла о детях.
А через четыре месяца, когда они вернулись из путешествия вИндию, где Алекс никогда раньше не бывала, ей показалось, что она подхватилакакую-то очень серьезную болезнь.
Не на шутку перепугавшись — она едва ли не впервые в жизничувствовала себя так паршиво, — Алекс отправилась к врачу.
Однако резюме доктора напугало ее еще больше. Вечером,охваченная мрачным отчаянием, Алекс сообщила новость мужу.
Она была беременна. После того последнего разговора на этутему они оба решили навсегда расстаться с мыслями о потомстве. И теперь супругисмотрели друг на друга, как две жертвы землетрясения 1929 года.
— Ты уверена?
— Абсолютно, — жалким голосом ответила Алекс.
Это была ее первая беременность. И теперь она наконец понялато, чего раньше никогда полностью не осознавала, — ей совершенно не хотелосьиметь детей.
— А может быть, это холера, малярия или что-нибудь вэтом роде? — с надеждой спросил Сэм. Даже почти смертельная болезнь былабы для них обоих предпочтительнее, чем ожидание ребенка.
— Врач сказал, что у меня шесть недельбеременности. — Задержка началась еще в поездке, но Алекс, решила, что этоследствие Жары, прививки от малярии или просто тягот путешествия. И она никогдане выглядела более жалкой и несчастной, чем сейчас, когда она затравленноглядела на мужа.
— Я слишком стара для этого, Сэм. Я не хочу проходитьчерез все это. Больше того — я просто не могу.
Сэма несколько удивили ее слова, однако он почувствовалнекоторое облегчение, потому что тоже не хотел ребенка.
