«…Я встретил в цитадели офицера роты вольных стрелков, семидесяти девяти лет. Он поведал мне, что его отец, служивший в той же роте, много раз рассказывал ему, как некий цирюльник однажды заметил под окном заключенного что-то белое, плавающее в воде. Он подобрал это нечто, после чего отнес свою находку мсье де Сен-Марку. То была небрежно сложенная сорочка из очень тонкого полотна, на которой арестант что-то написал. Мсье де Сен-Марк, развернув ее и прочитав написанное, встревоженно спросил цирюльника, не полюбопытствовал ли он и не прочитал ли надпись. Тот уверил его в обратном. И тем не менее спустя два дня цирюльника нашли мертвым в своей постели. Эту историю офицер столько раз слышал от своего отца и ротного капеллана, что достоверность ее представлялась ему неоспоримой».[2]
В сентябре 1698 года заключенный был тайно переведен в Бастилию, новым начальником которой был назначен мсье де Сен-Мар. Там о нем еще долго помнили солдаты и офицеры, которые еженедельно видели, как незнакомец в маске в сопровождении внушительной охраны пересекал двор тюрьмы, направляясь в часовню.
Ученые авторы обратили особое внимание на саму маску, которую носил заключенный. Вольтер, как я уже говорил, описывает ее как маску, снабженную подбородочником с железными пружинами. Старик Жозеф де Ла Гранж-Шансель, некогда состоявший поэтом при герцогине Мэнской, а в 1719 году прибывший в качестве заключенного на Леренские острова за написание злых филиппик против регента, рассказывал, что таинственный заключенный, «когда он заболевал и потому нуждался во врачебной помощи, под страхом смерти мог появляться в присутствии врача только в железной маске, а когда оставался один, мог с помощью блестящих щипчиков выщипывать волосы из своей бороды. Я видел эти щипчики, использовавшиеся им подобным образом, в руках господина де Формануара, племянника Сен-Мара, лейтенанта роты вольных стрелков, занимавшейся охраной заключенных». По утверждению Жан Луи Kappa, бывшего королевского библиотекаря, писавшего в годы революции, это была «черная бархатная маска, хорошо сидевшая на лице и крепившаяся с помощью пружины на затылке».
Именно эту версию подхватил в 1838 году Виктор Гюго. В мелодраме «Близнецы», которую поэт так и оставил незаконченной, в начале II акта читаем: «Когда поднимается занавес, у стола стоит странная фигура: на первый взгляд невозможно угадать ни пол, ни возраст этого существа, одетого в длинную мантию из фиолетового бархата с головой, полностью закрытой маской из черного бархата, скрывающей как лицо, так и волосы, и ниспадающей до самых плеч. Сзади маска крепится маленьким железным замком…»
С другой стороны, в ноябре 1855 года в Лангре на публичной распродаже некая перекупщица обнаружила среди доставшегося ей металлического хлама железную маску. Не отдавая себе отчета в важности находки, она уступила ее за умеренную сумму некоему «благовоспитанному любителю», имя которого до нас не дошло. Тот, соскоблив толстый слой ржавчины, изнутри покрывавший маску, обнаружил приклеенную к задней части небольшую полоску пергамена, на которой он сумел прочитать полустершуюся надпись на латинском языке, указывавшую на то, что эту маску носил брат-близнец короля.[3] По утверждению редактора «Вестника Верхней Марны», некий известный антиквар, побывавший проездом в Лангре, предлагал за эту драгоценную реликвию значительную сумму, однако счастливый обладатель ее, «истинный гражданин Лангра и большой патриот», отказался ее продать.[4]
Узник в маске умер 19 ноября 1703 года и был похоронен под именем «Маршиоли» (или «Маршиали») на кладбище Сен-Поль. Некоторые утверждают, что его тело было засыпано неким едким веществом, чтобы как можно скорее сделать неузнаваемыми черты его лица. Другие уверяют, что ему отрубили голову и похоронили ее отдельно в месте, которое держится в секрете. Согласно еще одному слуху, на следующий день после погребения могильщик по просьбе некоего любопытного вновь раскопал могилу и, к своему великому изумлению, вместо трупа нашел большой камень. Даже после смерти этот человек нагонял страх.
В 1902 году, когда сносили старинное здание, построенное еще во времена Генриха IV, бывшую городскую усадьбу президента парламента де Планси, расположенную на улице Ботрейи, дом 17, рядом с кладбищем Сен-Поль, воспользовались случаем, чтобы исследовать могилу Железной маски. Вокруг был тихий, меланхолический сад, заросший кустарником и деревьями, а на могилах цвела сирень. Сохранился и могильный холм, под которым, согласно передававшейся из поколения в поколение легенде, был похоронен таинственный заключенный. Неподалеку от увитой диким виноградом беседки, в левом углу, возвышалась небольшая колонна, на гипсовой капители которой некий шутник нацарапал острием ножа: «Здесь покоится Маршиали, человек в железной маске». Надпись, способная заинтриговать любого посетителя… «Копая в месте положения могилы, — сообщает Поль Пельтье, — рабочие открыли первые ступени подземной лестницы, на которых нашли три разбитые маленькие колонны, похожие на ту, что в незапамятные времена возвышалась на этом месте».[5] Отчет о проведенных раскопках, представленный Шарлем Селье в муниципальную комиссию Старого Парижа, свидетельствовал о том, что в месте, которое считалось началом подземного хода в Бастилию, не обнаружили ничего кроме «нагромождения старого строительного мусора» — обстоятельство, послужившее поводом к тому, что некоторые стали говорить о сознательном уничтожении гроба таинственного заключенного.
Однако пора вернуться к истории, к ее строгим суждениям, ее документам, ее фактам. Этьен Дю Жюнка, королевский наместник в Бастилии, первое лицо в крепости после управляющего, был человеком весьма аккуратным. По вечерам при свете факела он открывал персональный реестр, в котором регистрировал поступление новых заключенных с тех пор, как «в среду одиннадцатого числа месяца октября 1690 года» он «вступил в должность королевского наместника». Вот что он записал 18 сентября 1698 года:
«В четверг 18 сентября в 3 часа пополудни мсье де Сен-Мар, начальник крепости Бастилия, прибыл к месту своего нового назначения с островов Святой Маргариты и Сен-Онора, имея при себе в носилках старого заключенного, который был с ним еще в Пинероле, которому он велел постоянно быть в маске, имя которого не произносилось и которого он по выходе из носилок велел поместить до наступления ночи в первую камеру башни де ла Базиньер, а в 9 часов мы с мсье де Розаржем, одним из сержантов, которых привез господин начальник, поместили его, одного, в третью камеру башни де ла Бертодьер, которую я за несколько дней до его прибытия обставил всей необходимой мебелью, получив соответствующее распоряжение от мсье де Сен-Мара; новому заключенному будет прислуживать и заботиться о нем мсье де Розарж, а кормить его должен господин начальник крепости».[6]
