— Стетоскоп. Он висел у него на шее.
В темной глубине серых глаз мелькнула искорка удивления — серебристый отблеск пламени, снедавшего его изнутри.
— А что еще на нем было?
— Еще? Ах да, конечно! Рубашка без галстука, брюки защитного цвета и лакированные туфли. Все безупречно, как полагается юппи[1], и полное безумие внутри.
— А белый халат?
— Нет. Он был без халата, как будто на минутку выскочил из своего кабинета.
— Он что-нибудь нес в руках?
— Нет.
— В карманах?
Сама Гален не снимала варежек и держала руки глубоко в карманах своего безразмерного пальто, не замечая, что до боли стискивает кулаки. Но теперь ее глаза невольно зажмурились, а пальцы разжались и потянулись к груди.
— Пачка сигарет… вот тут.
По мере того как из глубины пальто выныривала рука в варежке, Лукасу открывалась картинка, вышитая на бирюзе: фуксия, наряженная к Рождеству, с серебряными гирляндами и пурпурной звездой на вершине.
— А в карманах штанов?
По-прежнему не раскрывая глаз, она опустила руку вниз, стараясь припомнить все, что видела.
— Вот здесь тоже что-то было. — Рождественское дерево с пурпурной звездой на макушке указало на левый боковой карман ее пальто из искусственного мохера. — Что-то размером с кулак. По форме похожее на яйцо. Нет, скорее на ананас.
Значит, Энтони Ройс не врал насчет гранаты. Размышления Лукаса Хантера были прерваны тревожным, испуганным взглядом внезапно распахнувшихся ярко-синих глаз.
— А что в правом кармане? — невозмутимо осведомился он.
— Еще две пачки сигарет, — пробормотала Гален, переводя глаза с его закаменевшего лица на сигареты, лежавшие возле телефона. Там было как раз три пачки, две целых и одна наполовину пустая, продолжавшая опустошаться на всем протяжении их разговора.
— Больше ничего не запомнилось? К примеру, автомат Калашникова?
— Нет. Нет!
— Вот и отлично, — скупо улыбнулся Лукас. — В итоге мы получили словесный портрет преступника; юппи, вооруженный тремя пачками сигарет и ананасом.
Сейчас же Лукасу достался тревожный взгляд удивительно синих женских глаз. Как ни странно, ему захотелось прогнать из этого взгляда тревогу.
— Ничего страшного. Позвольте вас заверить, мисс Чандлер, что мы очень скоро увидимся вновь.
Глава 2
— У меня просто нет слов!
Едва Гален шагнула из ярко освещенного трейлера в кромешную ночную тьму, ее с восторгом поприветствовал кто-то знакомый. Теплый, дружеский привет посреди зимней стужи.
Адам Вон, несравненный телеведущий «Кей-Кор». Потрясающий красавец, наделенный острым умом, прекрасно смотрящийся на экране, Тот самый Адам Вон, из которого на протяжении целых трех недель Гален так и не сподобилась высечь хотя бы искру интереса. Конечно, это был ее личный провал, и Адам тут ни причем. Напротив, только благодаря ему аудитория оставалась верной их каналу, несмотря, на очевидную некомпетентность Гален.
— Привет, Адам! Здорово я тебя удивила?
— Еще бы! Здесь же толкутся все журналисты, и я в том числе, и любой готов горы свернуть, чтобы проникнуть в это логово! Честно говоря, когда Поль сказал, что ты внутри, я решил, что он обознался. — Адам махнул рукой на темную фигуру, видневшуюся в паре футов от трейлера. — А оказалось, что никакого обмана зрения нет! У него же профессиональный операторский взгляд — не хуже прибора ночного видения! И вот вам, пожалуйста — ты выскочила прямо из эпицентра событий. Как тебе это удалось?
— Ну, понимаешь, у меня возникли кое-какие мысли, и я решила, что непременно должна поделиться ими с тем, кто здесь за главного.
— И нашего отважного лейтенанта эти мысли заинтересовали?
— Какого еще лейтенанта?
— Я имею в виду Лукаса Хантера, с которым ты разговаривала.
— Лукаса Хантера? Но ведь он в Австралии!
— Был. И едва успел вернуться. В аэропорту его перехватили и привезли прямиком сюда.
— Так значит, в Квинсленде все закончилось?
— Совершенно верно. Все закончилось весьма плачевно дня этих лунатиков с их культом и абсолютно благополучно для остальных людей. Как только заложники оказались в безопасности, Лукас помчался обратно в Нью-Йорк. А ты, я смотрю, и правда воспользовалась советом Вивеки: как следует оттянуться за этот уик-энд и не вспоминать про службу новостей… по крайней мере, до этой минуты. Зато теперь ты во всеоружии и снова готова в бой.
Снова в бой. Пожалуй, это описание больше подходит не к ней, а к Лукасу Хантеру. Все та же неутомимая Розалин Сент-Джон, посвятившая целых три педели разоблачительным сентенциям в адрес новой телеведущей, не менее трудолюбиво описывала деяния «нашего потрясающе великолепного», непобедимого лейтенанта.
Розалин не жалела красок, воспевая бесчисленные достоинства и достижения неотразимого Лукаса. Он был одарен буквально во всем. Его способностями в интимной жизни могли насладиться многие любовницы, тогда как другие таланты были поставлены на службу обществу и порядку.
Лейтенант Лукас Хантер славился как «несравненный знаток образа мыслей большинства преступников». Розалин Сент-Джон тут же поясняла, что это звание подразумевает способность не только успешно разыскивать и ловить убийц, но и вести переговоры с преступниками, которые предпочитают брать в заложники ни в чем не повинных фермеров или больных девочек.
Лейтенанту повезло родиться в чрезвычайно богатой семье — такие состояния со временем лишь приумножаются, независимо от того, сколько будет тратить очередной наследник. И Лукас сам избрал свой жизненный путь, «свой личный крестовый поход за права униженных и оскорбленных». При этом он отказывался от любого вознаграждения и не принимал платы ни от нью-йоркского департамента полиции, ни от других организаций — как в Америке, так и за границей. Этот изысканный охотник преследовал свою добычу исключительно из личного интереса.
А теперь смертельно опасная игра затевалась на территории самого охотника. В Манхэттене. Она стала для него более личной, чем прежде, еще и потому, что серийный убийца в качестве жертв для своего ножа выбирал самых известных и преуспевающих женщин города, Он убил уже троих. И все они были когда-то любовницами Лукаса.
Убийца сам предал огласке интимную связь между своими жертвами и лейтенантом. После того как было обнаружено второе жестоко изувеченное тело, Розалин Сент-Джон получила письмо:
«Умирают женщины Лукаса — его любовницы. И они будут умирать, пока он не вернется домой поиграть со мной!»
