королевского архива Португалии – предстояло получать, сортировать и хранить огромное количество разнообразнейших документов, так еще традиция возложила на него неблагодарную и бесконечную задачу по превращению этого водоворота бумаг в официальную летопись королевства. Подробные исследования Дамиана показали, сколько архивариусов потерпели поражение в этом деле. Все начиналось достаточно хорошо: один выдающийся предшественник написал истории каждого правления, начиная с короля Афонсу I Великого, провозгласившего независимость страны в 1139 году, и заканчивая захватом в 1415 году Сеуты, первой заморской территории Португалии. Но после этого на задачу создания хроники легло не снятое с тех пор проклятие. Несколько попыток продолжить летопись не сумели связать воедино огромное количество фактов, и в итоге получились лишь рассказы об отдельных событиях; но даже эти немногочисленные фрагменты кто-то увез в Италию и не вернул обратно. Потуги восстановить утраченные тома оказались бесплодными. Еще бо́льшим проклятием для предшественников Дамиана стала задача рассказать о конце XV века, который многие считают золотым веком Португалии: ее корабли постепенно продвигались вдоль побережья Западной Африки и открыли пути в Индию и Бразилию, активно используемые впоследствии. Эта работа забрала жизнь одного гуарда-мора, который передал и должность, и свою незаконченную летопись сыну, который тоже умер, оставив труд незавершенным. Следующий человек, которому поручили работать над хроникой, просто отказался от такой чести, и когда Дамиан получил фрагментарные черновики, он нашел их в таком беспорядке, что решил: проще начать все сначала, чем упорядочивать сумбур, доставшийся ему в наследство. Он с некоторым огорчением отметил, что один из его предшественников получил в качестве взятки роскошные кольца – требовалось хорошо отозваться об определенных государственных деятелях; кольца давно исчезли, но Дамиану все равно пришлось писать. Разочаровавшись всем этим, он решил начать с чего-то другого, более посильного, с того, что (по его словам) мог бы уложить в часы между исполнением своих официальных обязанностей – с описания Лиссабона, раскинувшегося под крепостными стенами Торре-ду-Томбу[17].
Дамиановский план «Описания города Лиссабона» был прост: начав от места впадения реки Тежу[18] в океан под Синтрой, он предполагал описать северный берег: двинуться мимо островной крепости Торре-де-Белен, приблизиться к городским стенам, потом следовать вдоль них на протяжении 7000 шагов, придерживаясь выступающих костяшек пяти лиссабонских холмов, а затем снова выйти к реке на восточной стороне города. Здесь он должен был войти через самые восточные из 17 ворот города, обращенных в сторону суши, и описать наиболее примечательные из более чем 22 тысяч зданий Лиссабона. Однако хронист нарушил этот разумный план почти в самом начале, когда в устье реки отвлекся на пространное повествование о морских пещерах и населяющих их морских жителях. В качестве свидетельства очевидца он записал рассказ местного рыбака, который повстречал одного из этих морских людей во время рыбалки у мыса Промонториу Барбару к югу от устья реки; Дамиан отметил, что и по сей день этот человек с удовольствием рассказывает историю всем желающим ее послушать. Однажды, когда рыбак забрасывал свою удочку у обители Санта-Мария, из волн на камни вдруг вынырнул морской житель – тритон. Его борода и волосы струились и переплетались, грудь была странно смята, однако лицо выглядело пропорциональным, и во всем остальном он походил на человека. По словам рыбака, они некоторое время сидели на солнце, настороженно разглядывая друг друга, затем морской житель чего-то испугался и с весьма человеческим воплем нырнул обратно в соленые волны.
Дамиан также узнал еще одну историю, на этот раз о голом мальчике: рыбак увидел, как тот поедает сырую рыбу, которую сохраняли свежей в каменном бассейне. Когда мальчика заметили, он со смехом взлетел и тоже исчез под водой. Дамиан отмечает, что подобных морских жителей встречали еще при римском императоре Тиберии: из этого отдаленного форпоста империи в Рим приходили сообщения о тритоне или подводном жителе, которого видели дующим в свою раковину в пещере, куда воды то втягивались, то с грохотом вырывались наружу. Дамиан, подобно сороке, падкой на диковинки, был очарован огромным и удивительным царством, которое может скрываться под зеркальной гладью воды. В недрах архива хронист даже нашел договор трехвековой давности, который давал королям Португалии право облагать налогом любого, кто поймает кого-нибудь из этих морских жителей[19].
Удовлетворив свое любопытство в этом вопросе, Дамиан, наконец, двинулся к городу, добрался до стен у Старого дворца в Сантуш-у-Велью и начал подниматься к парящей на возвышенности столице.
Карта Лиссабона, составленная Брауном и Хогенбергом, возможно, на основе описания Дамиана; впервые опубликована в Civitates Orbis Terrarum, том V (1598)
Пытаясь дать своим читателям общее представление о местности, Дамиан сообщил, что с противоположного берега Тежу Лиссабон похож на плавательный пузырь рыбы: низ этого овала – длинная плавная линия вдоль берега реки, а холмы его волнистого верха венчают большие здания – Сан-Роке, Санта-Ана, замок Святого Георгия, в котором писал Дамиан, и Носса-Сеньора-да-Граса. Когда облака с океана беспрепятственно плыли вверх по Тежу, дождь серыми цепями обрушивался с неба на эти холмы, и когда вода стекала по склонам, улицы превращались в каналы, что заставило одного голландского гостя того времени особо отметить, как трудно ходить по скользким булыжникам во время лиссабонских ливней[20].
Очертив контур столицы, Дамиан начал заполнять его, предоставив почетное место двум крупным богоугодным заведениям города – церкви Милосердия и больнице Тодуз-уш-Сантуш (больнице Всех Святых), которые ежегодно тратили на бедных 24 000 дукадо[21], предоставляли ночлег больным и нуждающимся и даже давали им с собой немного денег, когда они достаточно окрепли и могли уйти. Наряду с этим он описал общественное зернохранилище, созданное милостивой короной, чтобы город никогда не голодал, и многочисленные общественные фонтаны, из которых жители Лиссабона набирали родниковую воду. Здесь Дамиан отвлекся и отметил вкусовые качества разных фонтанов: хотя вода в них поступала слегка теплой и мутной, вскоре она превращалась в прозрачный и освежающий напиток. Фонтаны продолжали называть арабским словом шафариж (чафариз), и каждый из них имел свое название: шафариж короля, шафариж для лошадей и так далее. Вода сбегала по склонам холмов вниз, к пульсирующему сердцу Лиссабона: набережным вдоль реки, огромным открытым пространствам, где мог собираться весь мир; их обрамляли символы внезапного могущества Португалии: королевский дворец Пасу-да-Рибейра (Речной дворец) с его новой башней, с которой короли могли наблюдать за флотилиями, прибывающими со всего мира, оружейная палата и большие здания таможни, предназначенные для товаров из Северной Африки, Западной Африки и с Востока – Дом Сеуты, Дом Мины[22] и Дом Индии.
Лиссабон всегда извлекал выгоду из своего положения на полпути между разными странами. Отнять город у мусульман в 1147 году
