стройка не завершится ни при каких обстоятельствах. Поэтому ее следует отложить.
— Но ведь дорога там нужна будет и в мирное время.
— Конечно. Скажу тебе больше, мы непременно начнем железнодорожное строительство. Причем очень масштабное, ибо страна у нас весьма протяженная. Но не сейчас!
— Что ж, пожалуй ты прав, — тяжело вздохнул брат, но вскоре отвлекся и перевел разговор на другие темы.
Я же, пока он живописал достоинства приехавших на свой первый бал барышень, и как хорошо играла Наденька Самойлова [1] в пьесе Куликова, размышлял, кто же именно стоял за этим проектом. Явно не купцы с подрядчиками, им к цесаревичу не попасть. Тут явно чувствовалась рука человека близкого ко двору, но при этом умеющего держаться в тени.
Так уж случилось, что об эпохе «Великих реформ» я знал не так много. Освобождение крестьян, земства, независимые суды, вот, пожалуй, и все. Но вот про то, что при императоре Александре II строилось множество частных железных дорог, слышать приходилось. Как и про совершенно дикие злоупотребления допущенные при этом. Так что перетопчутся… Пока я здесь и у руля, хрен они получат, а не бюджетные миллионы.
[1] Надежда Васильевна Самойлова — драматическая и оперная актриса и певица (меццо-сопрано) Александринского театра.
следующая глава 18.09.24 в 00.15
Глава 2
Еще одним следствием победы над союзниками стала небывалая популярность моряков в обществе. Восторженные барышни разом перестали грезить о гусарах и предались мечтаниям об офицерах флота. В театрах их встречали аплодисментами, а в ресторациях угощали шампанским. Нижних чинов в такие заведения, разумеется, не пускали, но их с радостью ждали в кабаках или трактирах, где каждый норовил поднести герою чарку, а то и целый штоф хлебного вина.
Особым почетом пользовались морские пехотинцы из недавно заведенных великим князем батальонов. Людям нравился их бравый вид, необычная форма и уверенность в себе. В последнем, собственно говоря, не было ничего удивительного. Все участники боев у Бомарзунда получили «Аландские кресты» на георгиевских лентах, статус которых давал много льгот, но самое главное, безусловно, запрещал телесные наказания.
Свою роль сыграли и многочисленные статьи «Русского Телеграфа» охотно перепечатывавшиеся другим изданиями, в которых неизменно прославлялись и моряки «Винтовой флотилии», и морские пехотинцы с их чудо-оружием.
Поэтому, когда площадь перед Николаевским вокзалом заполнили стройные ряды военных моряков, это привлекло всеобщее внимание. Впрочем, долго любоваться ими обывателям было не суждено. Рота за ротой проходили в дебаркадер и грузились в поданный для них поезд. Затем следовал длинный гудок, эшелон отправлялся и все повторялось по новой.
Всего для трех батальонов, приданных им по штату батарей картечниц, отряда минеров и электрического взвода потребовалось десять поездов, по восемь вагонов в каждом. Один багажный для припасов, шесть жестких для нижних чинов и в конце один мягкий для господ офицеров. Картечницы и зарядные ящики расположились на открытых платформах, укрытые от непогоды и нескромных взглядов парусиновыми чехлами. Лошадей не брали, здраво рассудив, что ими можно обзавестись на месте, а потому тащить через всю Россию конский состав смысла не имеет.
Замечу, что три года назад при перевозке двух батальонов Преображенского и Семеновского и двух эскадронов Кавалергардского и Конногвардейского полков в Первопрестольную солдат расположили не в вагонах, а на открытых платформах. Предлагалось поступить так же и на этот раз, но я не согласился. Во-первых, в дороге может случиться всякое. А мои бойцы нужны мне здоровыми. Во-вторых, хочу показать матросам, что их ценят. Считают людьми.
Отдельное внимание было уделено боеприпасам. Согласно издавна заведенным порядкам, причем не только в нашей армии, солдаты должны были сами заботиться об изготовлении патронов. То есть, свинец, порох и бумагу им выдавали каптенармусы, а дальше сами.
Однако полученный во время боев на Бомарзунде опыт со всей ясностью показал, что для новейших казнозарядных винтовок Шарпса эта практика не подходит, причем совсем. Пришлось озаботиться созданием полевой лаборатории с примитивными станками, позволяющими изготовлять необходимое количество патронов. Еще одна такая же занимается снаряжением магазинов для митральез. По прибытии, на их базе развернем полевой, а заодно и летучий парки. [1]
За организацию отвечали мой адъютант Лисянский и статс-секретарь Фишер. Последний еще недавно служил директором департамента железных дорог, вследствие чего хорошо знал возможности Николаевской железной дороги и царившие на ней порядки. Я заранее потребовал составить четкий график и скрупулезно его выполнять, что оказалось совсем не простым делом.
Начнем с того, что на всей железной дороге в настоящий момент имелось всего лишь сто шестьдесят четыре паровоза, большая часть которых была товарными. Для перевозки моих эшелонов годились только пассажирские локомотивы, а вот их в наличии всего сорок три. Включая те, что проходили ремонт или техобслуживание. Иными словами, на осуществление этой операции потребовалось задействовать четверть имеющегося тягового состава. А это, согласитесь, совсем не мало.
Но паровоз сам по себе не едет, нужна бригада для его обслуживания и управления. Минимум три человека — машинист, его помощник и кочегар. За каждым поездом закреплена своя бригада, которая им управляет и отвечает за техническое состояние. Время работы согласно инструкциям не более 12 часов, причем это не только движение, но загрузка дров и воды в тендер, во время остановок на станциях и так далее. Именно поэтому пассажирские поезда тратят на рейс из Петербурга в Москву целых22 часа. Товарные могут добираться и неделю, а упомянутые эшелоны с гвардейцами управились за двое суток.
Нам должно было хватить столько же, но когда Фишер принес вашему покорному слуге график, я поинтересовался, отчего бы не закрепить за каждым паровозом две бригады, сократив, таким образом, время простоя.
— Но так не принято! — удивился Константин Иванович.
— И совершенно напрасно. Пусть один экипаж доводит состав до Бологого, а там меняются. Можно кстати, не только бригады, но и локомотивы, если уж так не уверены в их техническом состоянии.
— Вовсе нет! — обиделся за бывших сослуживцев Фишер, после чего озадачено почесал голову и добавил. — А ведь идея-то недурна! [2]
В результате предпринятых мер время в пути для наших эшелонов до Москвы составило от шестнадцати до двадцати часов, что для нынешнего времени стало почти рекордом.
Отдельной заботой оказалась кормежка в пути. Про вагоны-рестораны пока что никто не слышал, но если обычные пассажиры могли воспользоваться буфетами при станциях или взять с собой в дорогу узелки со снедью, то у матросов такой возможности не имелось. Пришлось озаботиться пунктами горячего питания на
