и все, что можно сказать в этом плане о примечательности Выборга, — профессор геологии сидел, закинув ногу на ногу, на стуле, в накинутом поверх клетчатого пиджака пальто, о подкладку которого протирал очки.
В полуподвальную аудиторию едва пробивался дневной свет через закрашенные окна под потолком. На стенах висели противогазы, респираторы и комплекты индивидуальной защиты граждан, а также плакаты, описывающие порядок действий во время ядерного взрыва. Несколько ламп в абажурах защитного цвета освещали студенческую группу, состоявшую из одних девушек, кутавшихся в пальто и шубы. На зеленого цвета доске была изображена точная копия предыдущей картины профессора, только теперь на месте Кремля возвышалась Останкинская телебашня.
На улице завыла сирена.
Профессор встал, надел очки и посмотрел в небольшую дырочку, протертую в нижнем углу окна: по улице, обгоняя автобусы и рискованно лавируя между трамваями, несся, вращая синей лампой, милицейский «УАЗ». Пристроившись за ним, как за надежным прикрытием, мчался ярко-красный «Запорожец».
— Перерыв, — объявил профессор.
Через лобовое стекло «Запорожца» была видна милицейская машина, как ледокол рассекавшая поток транспорта на две части. Переднее сиденье возле водителя отсутствовало. Вместо него стояла заляпанная мастикой бочка, валялись грязные полиэтиленовые мешки.
Вдали показался перекресток. Включив сирену и замигав, «УАЗ» свернул вправо, «Запорожец», запрыгав на рельсах, — влево. Обогнув кирпичную «точку» и распугав голубей, он влетел во двор новостроек и резко затормозил возле крайней парадной девятиэтажного блочного дома.
Хлопнув дверью, из «Запорожца» вышел Юлик, остановился на тротуаре и внимательно оглядел тихий двор и фасад дома.
Милицейский «УАЗ», вращая сигнальной лампой, подкатил к зданию котельной и, лихо развернувшись, остановился у входа. Два милиционера легко взбежали по ступенькам и скрылись внутри здания.
Стоявший у основания трубы Сергей бросил недокуренную папиросу и медленно двинулся вдоль забора. С другой стороны сетки за ним семенили детсадовские дети и с интересом его разглядывали. Один мальчик все время спрашивал:
— Дяденька, вы зачем бабушку облили? Дяденька, вы зачем бабушку облили?
Сергей зло отмахнулся от него, ногой оттащил на обочину расплющенное ведро, обреченно взошел на крыльцо котельной и исчез за дверью.
В пустынном институтском коридоре возле стенда «Альпинизм», воровато оглядываясь по сторонам, стоял студент. Другой студент, сидя у него на плечах, подрисовывал шариковой ручкой всем мужчинам, изображенным на фотографии под надписью «Кузнечное», огромные длинные члены.
— Кузнечное, — доносился из-за ближайшей двери голос профессора геологии, — является основным поставщиком бута, щебня и клинкерных материалов для нашего северного региона. Карьеры, заводы по переработке гранита, а также сложная сеть железнодорожных подъездных путей организуют в районе Кузнечного уникальную производственно-экономическую систему, способную своими мощностями обеспечить…
Несколько темных силуэтов, приникнув к окну неосвещенного вагона, всматривались в проплывавшие снаружи хвойные леса, залитые лунным светом, и редкие автомобильные дороги, пересекавшие железнодорожный путь и терявшиеся в глубине ночи.
Внезапно показались освещенные яркими прожекторами огромные мрачные бетонные цеха, соединенные между собой лабиринтами галерей и эскалаторов, упиравшихся в землю наподобие гигантских лап. На рельсах безмолвствовали покрытые белой пылью пустые вагонетки. Такая же пыль блестела на больших стальных резервуарах и многочисленных трубах, оплетавших представителя отечественной камнедробильной индустрии.
За окном проплыли фонари и деревянное одноэтажное здание с надписью «Кузнечное». Мелькнуло несколько человек в шинелях.
Поезд затормозил и остановился. Ночная станция была пуста, если не считать десятка солдат, прогуливавшихся по платформе. На соседних путях покоились груженые щебнем вагоны и пропитанные мазутом цистерны.
Пассажиры появились внезапно, разом из всех дверей. В одно мгновение платформа наполнилась несколькими тысячами навьюченных рюкзаками людей, двинувшихся к началу поезда. Солдаты позволяли им беспрепятственно проходить мимо, однако несколько человек выудили из потока и подвели к скучавшему в стороне майору погранвойск. Тот о чем-то спросил задержанных. Они начали что-то темпераментно ему доказывать, вынули паспорта и стали указывать на какую-то отметку в них. Майор взял паспорта и спрятал в карман шинели. Задержанные сникли.
Платформа опустела. Остались только военные и несколько человек задержанных. Все вместе они зашли в передний вагон. Коротко свистнув, поезд тронулся с места.
Распахнув ударом ноги чердачную дверь, Юлик с ведрами герметика в руках выбрался на крышу. Две загоравшие женщины, взвизгнув, убежали за лифтовую тумбу, на ходу подбирая разбросанную одежду. Юлик, хмыкнув, поставил ведра, сел на небольшой уступчик и закурил, глядя на освещенный солнцем лесопарк, начинавшийся сразу же за домом, через дорогу.
Выкурив сигарету до половины, он отложил ее в сторону и вытащил спрятанные под ржавым металлическим листом веревки, концы которых были привязаны к бетонной трубе и телевизионной антенне. Растянув их в сторону края крыши, Юлик лег на живот и высунулся наружу. Потом переполз немного в сторону и сбросил свободные концы веревок вниз.
Из проема трубы Юлик достал металлическую сварную загогулину, привязанную к мягкому сиденью от стула, намотал на нее веревки и перекинул на стену дома. После этого поднял еще дымившийся окурок, несколько раз жадно затянулся и затоптал его ногой.
Юлик плавно скользил вдоль шва, разделявшего панели дома.
Окна верхнего этажа были плотно прикрыты шторами.
Этажом ниже женщина лет сорока пяти раскатывала на столе тесто.
Еще ниже старушка ела макароны и смотрела телепередачу на экране маленького черно-белого телевизора. Тень Юлика легла на тарелку. Выронив вилку, старушка испуганно перекрестилась, после чего бросилась к окну и захлопнула створку, тщательно закрыв на все задвижки.
Нечто, происходившее в комнате следующего этажа заставило Юлика сбавить скорость. Сквозь легкий тюль занавесок он увидел сидевшую на кровати обнаженную девушку, расчесывающую длинные светлые волосы. Уже опустившись ниже уровня окна, он вдруг решительно остановился и, с трудом дотягиваясь до подоконника, призывно забарабанил по нему пальцами.
Девушка задумчиво обернулась к окну, где в углу комнаты в глубоком кресле сидел невидимый Юлику мужчина огромного роста, лениво жевавший жвачку и смотревший приглушенно работающий японский телевизор.
— Что ты говоришь? — спросила девушка.
— Я ничего не говорю, — ответил мужчина, не оборачиваясь.
— Показалось…
Снаружи следующего окна висели две сетки: одна с яблоками, другая с какими-то бумажными свертками. Внимательно глядя в окно, Юлик залез в сетку с яблоками, выбрал самое большое и сунул в карман штанов.
Неожиданно снизу раздался спокойный хрипловатый женский голос:
— Нехорошо воровать, молодой человек!
Юлик вздрогнул и обернулся.
Облокотившись большой грудью о подоконник, на него смотрела бальзаковского возраста крашеная блондинка, одетая в полупрозрачную ночную рубашку, сверху которой был наброшен пестрый махровый халат. Полными холеными пальцами она теребила свисающую веревку и, улыбаясь золотыми коронками, глядела на Юлика подведенными черной тушью глазами.
— Ну что вы! Это так, случайно… — преодолев короткое замешательство, Юлик сделал неопределенный жест рукой и съехал на
