инстик не поступила!» – подумала Танька, но ответила: «ОК»).
– Некоторые договариваются: кто раньше умрет, пришлет для другого весточку с того света. Чтобы знали, что другая жизнь есть. А я не договаривался ни о чем таком, но мне вот… – Олег кивнул в сторону лежащего на диване телефона. – Крэйзи фрог пришел.
– Лизка моя… Того… Тебя типа любит.
Танька не знала, зачем это сказала. И тут же представила, какой выглядит дебилкой.
Олег зажмурился, кивнул, выдохнул дым и сказал:
– А кошка наша, кстати, жива-здорова. Раньше была такая… Кошка-обормошка… Ее Гоша с улицы притащил, как раз накануне… Имени не успели выдумать… А потом я не стал, так она и осталась кошкой… Сейчас старушка уже. Я ее к вету ношу, ей какие-то витамины колют, она и оживает. Кошка, дядь Коля, с которым мы работаем… Это все мои. Больше мне никто не нужен.
– А почему «У Паши»?
Он улыбнулся.
– Да черт его знает. Был когда-то какой-то Паша. Вроде у него дядь Коля купил эту точку, а кто он, что он – история умалчивает.
Танька смотрела, как у его ног от тающего снега собирается лужица. На кой убирала, спрашивается?
– Слушай, а может, вам все-таки нужен… Еще продавец? Или хотя б это… Уборщица?
Вадим был доволен, что удалось вытащить родню в город. Матери уже за семьдесят, несколько лет назад, после смерти бати, она пережила инсульт. Тяжело ей в деревне жить, а в город не едет. Спасибо вон теть Кате, что о ней заботится. Перед теть Катей Вадик в неоплатном долгу. Забавная она, эта тетя, в легком пальтишке приехала, от холода на месте не может устоять, все как-то подпрыгивает, но – улыбается. А племяш… Так ему праздник устроить сам бог велел: дите дитем, не Лизкина оторва Танька с этими кошмарными ушами. (Кто она жене по родству, Вадим из Лизиных объяснений так и не понял, уяснил: кто-то из своих.) Племяша порадовать просто – он на лифте бы катался и катался. Никаких аттракционов не надо!
Тротуары песком в этом году посыпали плохо. Припарковавшись рядом с мэрией, на центральной площади, Вадим вел под руку мать, мысленно обкладывая трехэтажным городские власти. Хоть мама и плохо слышала, ругаться при ней вслух он не мог, не таковский.
– Вот, мам, это наша мэрия…
– Что?
– Это мэрия, мам, бывший райисполком…
– Кого потолком?
– Рай-ис-пол-ком, – он почти кричал.
– Исполком?
– Да. Теперь называется мэрия.
– Мэрия?
– Ну да, по-заграничному.
– Ох, да. Как поменялось все…
Вадим кивнул: перемен матери хватило. Перемены как годовые кольца на спиле дерева. Но дерево-то все равно год от года выше вырастает. А человек старится, слабеет… Тут Вадимова философия забуксовала, как машина на плохо очищенной от снега дороге. А и ладно.
Племянник с любопытством смотрел на установленную напротив мэрии елку:
– Какая… Ровная!
– Да это собрали из маленьких елочек одну большую!
– Да ну! – Глаза аж сияют. Вот те чудо, мелкий, бери и носи.
– Вадь, я зайду в универмаг, меня наши попросили купить… Вот, целый список! – Тетка переминалась с ноги на ногу. Ох уж эти женщины: как только речь заходит о покупках, так у них сразу глаза загораются!
– Идите, теть Кать, потом наберите мне, я на машине подъеду во-о-он туда, к главному входу… Чтоб вам не тащить покупки-то!
– Ой, да не надо! Я сама!
– Теть Кать, не надрывайтесь!
– Да я что, сумок не донесу? Это с покупками-то? – засмеялась тетя Катя.
– Не сомневаюсь, что донесете, но все равно наберите мне, как выйдете. Я подъеду.
– Хорошо.
– Обязательно наберите.
Племянник все еще не донес:
– Как же ее собирали, с подъемного крана, что ли? А звездочку как поставили? – Голову задрал.
Вадим надвинул ему на конопатый нос шапку и пошутил:
– С вертолета!
Предновогодний вечер всегда одинаков: орет телевизор, стучат на кухне ножи – Лиза и теть Катя крошат салаты. Вадик для сугреву выпил рюмочку – после боя курантов можно уже основательнее накатить, хотя до скотского состояния он никогда не напивался, не таковский. Мама смотрела телевизор, повернув голову так, чтоб лучше слышать, правое ухо у нее чутко`е, как она сама говорит. Мелкаш играл со своим этим… Роботом ходячим. Вадим подарил, уж очень малой смотрел просительно. Ну, не дожидаясь полуночи, все раздарил, чего уж… Подарки ведь чем раньше вручишь, тем лучше. Маме он к празднику ремонт в кухне справил, теть Кате – пуховик хороший, она, конечно, долго отнекивалась, но он ее все-таки уломал. Для Лизки Вадим подготовил подарок посолиднее —
смартфон. Дорогой, зараза, молодежь такие в кредит берет, но Вадим сразу рассчитался, не нищий, чего там…
Лиза показалась из кухни с салатником в руках.
– Это что?
– Салат из морепродуктов!
– А оливье-то будет?
– Будет, будет!
– Точно?
– Точно!
– А то что за Новый год без оливье…
Лиза покачала головой и улыбнулась, дескать, и как ты, муж, можешь меня в таком подозревать, чтоб я про оливье забыла? Вадик залюбовался женой: красивая она, ладная. Даже фартук ей идет. Это первейший признак хорошей жены, как по Вадиковой мерке.
Он до сорока лет бобылевал. Все мама против была: та вертихвостка, та охотница за приданым. А он жених-то завидный, должность у него на заводе хорошая. Вадик слушался, маме лучше знать, она сама женщина, стало быть, своих товарок по полу лучше понимает. Лизка маме сначала тоже не понравилась – молодая да вертлявая. А потом, как у мамы инсульт случился, так она к Лизке и переменилась. А может, и Лизка сама как-то поспокойнела, посерьезнела. Словом, хорошо все сложилось, а то ведь к Лизке Вадим сильно прикипел, даже, может, и против мамы пошел бы, если б та не переменила мнения…
Где-то на диване, под подушками, надрывался Лизкин телефон. Она не сразу отреагировала на звонок: непривычно, телефон новый, другая музыка на звонке, не те буги-вуги, что раньше. Когда она нагнулась, чтоб достать телефон, Вадик легонько хлопнул ее по заду. Лизка скорчила смешную
гримасу и выразительно посмотрела в сторону Вадиковой мамы, дескать, муженек, веди себя прилично при представителях старшего поколения. Ответила на звонок:
– А, что? Нет, твои не звонили. Нашла работу? Молодец! Ничего себе! Ну и как он? Да… Сказала и сказала. Забудь. Привет передавай. Ага. Сидим. Вся семья Вадикова. Да, весело. И тебя с наступающим! Танька работу нашла, – сказала Лиза Вадиму: отчиталась перед мужем, кто звонил.
Вадим кивнул. Он не был ревнив, но ему льстило, что жена у него такая ответственная. Ничего за его спиной. Все открыто, честно.
– Танька твоя, конечно, без царя в голове, – затянул он, – но, может, и с нее толк будет…
– Да-да…
– Девка бедовая.
Лиза вздохнула, соглашаясь, и тут же спохватилась:
– Теть Кать, курицу пора доставать! Хоть бы не сгорела!
А после боя курантов, когда все чокались бокалами с шампанским, Лизка вдруг повернулась к Вадиму, посмотрела решительно, как будто на войну добровольцем собралась идти, и сказала:
– Вадь, а давай
