почему у левых всегда возникает проблема со свободой. Почему самые большие гуманисты и прогрессисты в конечном итоге всегда требуют цензуры, сглаживания, запрета? Каким бы экологически ответственным альтерглобалистом я себя ни считал, по этому вопросу левые остаются для меня загадкой. Неужели нельзя занимать какую-либо позицию и при этом быть демократом?
В пьесе Эсхила «Эвмениды» богини мести по-древнегречески означают «милостивые», однако в латинской версии они становятся «фуриями». Что хотели нам сказать римляне, переделавшие греческие сандалии в сандалеты? То, что благорасположение сводит с ума, переходя в остервенение. И появляются доброжелательные богини со змеями, свернутыми в волосы, и с кровью, текущей из их глаз вместо слез. Послание ясно: следует с недоверием относиться к доброжелательности, потому что она всегда перерастает в манию безопасности. Это происходило в прошлом, воспроизводится сейчас и будет продолжаться в будущем, пока есть благородные спасители человечества, готовые навязать свою доброту всем тем, кого они назначат в качестве злонамеренных людей. Со времен античности доброжелательность является другой стороной авторитаризма. В конечном итоге закрытие книжных магазинов, театров, кинозалов и ночных клубов не является случайностью: в результате логического сдвига доброжелательность в области здравоохранения, эволюционировавшая в благонамеренность предохранительных мер, выливается в ненависть к свободе собираться, пожимать друг другу руки и танцевать, а также дискутировать и размышлять. Для правильного применения правил санитарной дистанции и гигиены всем вокруг полагается ходить в одном темпе, подчиняться телеканалу BFM, больше нет необходимости ни в обсуждениях, ни в культуре, ни в интеллекте – необходима одна только дисциплина. Когда дело доходит до спасения жизней, возможность сомневаться становится для нас непозволительной роскошью. Когда министр здравоохранения слышит слово «культура», он достает свой пистолет, а когда министр культуры слышит слово «здоровье», культура умолкает. Даже рестораны являются местами для разговоров, следовательно, их надо запретить.
Гигиенизм – это не гуманизм.
Чрезмерная осторожность – это пуританство. Неомаккартизм – это неоянсенизм.
Мы возвращаемся в начало XVII века, когда янсенисты Пор-Рояля поучали добродетели великолепный двор Людовика XIV. Мы сталкиваемся с возвращением протестантской морали, враждебной любой фантазии и любому удовольствию, сочтенными упадочническими. На практике мы переживаем новую версию религиозной войны между католиками (французами) и протестантами (американцами)… где Бог заменяется на Twitter.
Гигиена может быть не только физической (мойте руки и ни с кем не целуйтесь), но и ментальной (запрещается думать не так, как органы власти, любая неполиткорректность карается изгнанием из СМИ). Страх и обидчивость других людей приводят к тому, что мы соглашаемся на запреты и цензуру. И вот политически корректный писатель проявляет себя здесь как певец литературной некорректности. Или же в конечном итоге мои вкусы определились благодаря моему возрасту, моему социальному происхождению, белизне моей кожи и моей токсичной мужественности, а я этого даже не заметил?
Я не говорю, что мы должны разделять Прекрасное и Доброе. Как и все (в частности Платон), я бы предпочел, чтобы эти два понятия могли совпасть; порой так и происходит, но редко. Чарли Чаплин – пример художника, которому удалось создать Прекрасное с помощью Доброго. Мечту о платоновском совершенстве в литературе осуществить труднее, чем в кино. Чтобы избежать глупости, мы злоупотребляем сарказмом; чтобы уклониться от слащавости, мы добавляем соленость; из боязни показаться слабыми мы становимся циничными. Достаточно посмотреть на мой список – только Ален-Фурнье и Эрик Холдер сумели стать добрыми и прекрасными одновременно, в остальных больше Злого. Мольеру нужно высмеивать, Кундере – иронизировать, Уайльд культивирует высокомерие, Гюисманс и Достоевский – мизантропию, Фицджеральд – безысходность с примесью шика, Кафка – паранойю, а Рот уже в 2000 году описал американскую культуру отмены в своем романе «Людское клеймо».
А пока, в ожидании победы Доброго, я должен с досадой отметить, что на данный момент свобода является лучшей музой, чем нравственность, особенно когда главными врагами, которых нужно сразить, являются скука и уродство.
Фредерик Бегбедер,
1 марта 2021 года
Мой топ-50 лучших книг[1]
1) «Чистое и порочное» Колетт
2) «Неспешность» Милана Кундеры
3) «Мнимый больной» Мольера
4) «Волшебная гора» Томаса Манна
5) «Ночь нежна» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда
6) «Романы и рассказы» Жориса-Карла Гюисманса
7) «Мемуары» Симоны де Бовуар
8) Новеллы, рассказы и романы Франца Кафки
9) «Нет ничего подлиннее красоты» Оскара Уайльда
10) «Сборник рассказов, воспоминаний, эссе и писем» Филипа К. Дика
11) «Записки из подполья» Федора Достоевского
12) «Путешествие вокруг моей комнаты» Ксавье де Местра
13) «Автоморибундия» Рамона Гомеса де ла Серна
14) «Красота не сонная» Эрика Ольдера
15) «Шарлатан» Исаака Башевиса Зингера
16) «Лоскут» Филиппа Лансона
17) «Одна минута сорок девять секунд» Рисса
18) «Энциклопедия карикатуры» журнала The New Yorker
19) «Полное собрание сочинений» Раймона Русселя
20) «Траектория конфетти» Мари-Эв Тюо
21) «Парижский дух» Леона-Поля Фарга
22) «Жизнь под открытым небом» и «Доверься жизни» Сильвена Тессона
23) «D.V.» Дианы Вриланд
24) «Сентиментальные судьбы» Жака Шардона
25) Трилогия «Вернон Субутекс» Виржини Депант
26) «Романы и рассказы» Филипа Рота
27) «Новеллы» Венсана Равалека
28) «Заметки (Прозопоэма)» Артура Кравана
29) «Романы и рассказы» Ромена Гари
30) «Серж» Ясмины Реза
31) «Все движется вокруг меня» Дани Лаферьера
32) «Рапсодия забытых» Софии Ауин
33) «Записки» Ширли Гольдфарб
34) «Медленные дни, быстрая компания» Евы Бабиц
35) «Дом» Эммы Беккер
36) «Старая история. Новая версия» Джонатана Литтелла
37) «Калифорнийские девушки» и «Запад» Симона Либерати
38) «Нильская Богоматерь» Сколастик Мукасонга
39) «То, чего я не хочу знать» и «Стоимость жизни» Деборы Леви
40) «Сад мучений» и другие романы Октава Мирбо
41) «Зевать перед Богом: Дневник (1999–2010)» Инаки Уриарте
42) «Большой Мольн» Алена-Фурнье
43) «Красные части» Мэгги Нельсон
44) «Ты не так сильно изменился» Марка Ламброна
45) «Кортекс» Энн Скотт
46) «Кирпичи, из которых построены дома»
