каждого. Бабаджи листал страницу за страницей, и благодаря его присутствию я понимала всё, что видела. Потом он поднял меня. Действительно невероятно, отрешившись от всех слов и способов выражения, я была близка к нему. Безусловно, совершенно искренне, затаив дыхание и глубоко тронутая, я была с ним одна в свете той любви, которую не выразить словами.
В свете любви — навсегда одна.
Я знала: Он — моё высшее «Я».
Я знала, что это Бог!
Не только учитель всей моей жизни.
В этом состоянии не возникало желания когда-либо вернуться назад, в тело. Правда ли то, что я больше не могла удержаться в столь высоком измерении, чтобы быть с ним одной в свете? Я знала лишь одно: если я когда-нибудь должна буду вернуться в тело, то смогу выдержать знание об этой любви, этом свете, лишь преклоняясь перед ним.
Той же ночью он вернул меня в мое тело. Это было нелегко. Всё это время я сидела в постели.
Позже, когда я лежала без сна и от волнения по моему лицу текли слёзы, я долго чувствовала в своем сердце его сладость, где-то в глубине души. А моя комната еще долго была наполнена нежным, как дыхание, вибрирующим белым светом, полным покоя. Я медленно погрузилась в ночь и вновь уснула.
Меня очень взволновало и поразило то, что этой ночью я узнала Бабаджи не только как великого учителя, но и как Бога. Это было поистине великим открытием.
Когда я видела его фотографии, то вообще не могла даже представить себе ничего подобного, а также того, что фотография старого Хайракан Бабы начнет разговаривать со мной.
Я просто думала, что Бабаджи был великим гималайским наставником. Но теперь я узнала, кем он был. И я знала: ничто в мире никогда не сможет отнять у меня это знание, хотя я сама была не в состоянии осознать это в полной мере.
На пути к Бабаджи
С этим знанием я прилетела в Индию. В Дели мне потребовалось несколько дней на акклиматизацию и повторную внутреннюю подготовку. В глубине своей души я была так тронута, что у меня заболело горло и поднялась температура. Наконец в пятницу, 20 января 1978 года, я отправилась в Хайракан.
В 7 часов утра из Дели отправился автобус — старая индийская колымага, в которой на каждой остановке надо было смотреть, на крыше ли багаж или уже свалился. В 14 часов мы были в Хальдвани. К моему удивлению, к Бабаджи направлялись еще двое: Виджай, очень худощавый индус, и Дэвид, молодой американский врач.
Из Хальдвани мы с рикшей отправились в Патель Чоук, где нас нашел высокий, красивый индус Шри Трилок Сингх, по имени Мунирадж. Мне сказали, что он подготовил для нашего дальнейшего путешествия джип.
Когда во время отъезда я смотрела на Мунираджа, торжественно стоявшего на каменной ступеньке у своего магазинчика, я сразу поняла, кто он такой: это стоял король обширных и богатых стран света в своем немом величии!
Мое сердце прониклось любовью к нему.
На джипе мы добрались до Дамсайта — крошечного места с несколькими чайными магазинчиками. Там началось восхитительное путешествие протяженностью в два с половиной часа на лодке, в которой мы около двадцати раз пересекли реку Гаутама Ганга. Наш багаж везли индийские горнорабочие и гималайский пони.
Прибытие в Хайракан
О долина Хайракан! Мы прибыли на закате солнца. Что за долина, её камни как живые, они проникнуты светом, она спрятана так глубоко, сокрыта в тайне. Что за долина! Как благостно здесь! И как прекрасны эти горы! Все чудесно, так живо, глубоко, проникновенно.
Внизу, у подножия большой горы, находилась пещера, в которой явился Бабаджи, а справа, высоко вверху, на холме, как маленькая крепость, располагался его храм-ашрам. 108 ступеней повели нас наверх, под песнопения — вечерние киртаны. Так я добралась до святилища Бабаджи.
«Ом Намаа Шивайя, Шивайя намаа Ом![3]» — слышалось кругом, когда мы, как были — в джинсах и свитерах — отправились поприветствовать Бабаджи.
Мое сердце сильно билось.
Ах, там сидел он, полный жизненных сил!
В тишине, счастливая, я поклонилась ему и заняла свое место в группе, ожидая и прислушиваясь.
Он окликнул меня.
«Откуда ты? Как тебя зовут?»
Я взглянула на него.
Я никогда не забуду этот взгляд — многослойный, всезнающий, смотрящий прямо в душу и очень серьезный. Он буквально видел меня насквозь.
Я ответила с улыбкой, как бы говоря: «Вы же меня знаете!» Чтобы найти того, кого я знала, того, который меня позвал.
«Почему ты улыбаешься?» — спросил он.
На мгновение у меня перехватило дыхание, я почувствовала глубину его строгости и справедливости.
«Я увидела сон, Вы же знаете», — ответила я.
Ничего не отвечая, он протянул мне конфету.
После этого он спросил: «Вы чего-нибудь хотите? Чаю?» и распорядился принести всем нам, новоприбывшим и
