лишь единственной целью – полюбоваться, а, может, даже если и повезет, заговорить с такими привлекательными русскими сестрами милосердия.
«Белые голуби», как еще называли этих отважных девушек и женщин, мужественно решивших поехать на фронт ухаживать за ранеными солдатами и офицерами, носили холщевое платье коричневого цвета с большим нагрудном знаком Красного Креста с белым фартуком и повязкой на левой руке с таким же знаком, а их прекрасные головки и красивые волосы закрывала большая белая косынка, прикрывающая даже плечи, застегнутая большой брошью со знаком того же Красного Креста. Местные жители судачили, что среди них есть и настоящие русские аристократки, княгини да графини, которые, несмотря на свое благородное происхождение, не гнушались самых тяжелых и низменных работ в госпитале.
В тот вечер, принарядившись, Лукас и Вазилис собрались идти именно туда, к зданию русского Красного Креста.
– Лукас, я вижу блеск в твоих глазах и вообще ты очень возбужден; что происходит, брат, неужто ты влюбился в какую-нибудь русскую сестричку? – подтрунивал над ним Вазилис, пока они двигались в сторону госпиталя.
– Лучше не спрашивай меня, Вазилис! По-моему, я попал – я влюбился! Уж такая она светлая, нежная эта Ольга, просто ангел во плоти! Я таких девушек вообще никогда не видел в своей жизни, не думал, что они вообще существуют. К тому же, я должен признаться тебе, брат, что и я долгими ночами под свет керосиновой лампы пытаюсь выучить несколько нужных фраз по-русски, чтобы хотя бы немного поговорить с ней!
– И ты скрывал от меня это?! От твоего лучшего друга?! – сделал вид, что обижается на него, Савулиди.
– Скрывал, потому что прекрасно понимаю, что мне особенно рассчитывать на взаимность с ее стороны не приходится. Я обыкновенный, ничем не выделяющийся из толпы грек. Это ты у нас красавчик, которому стоит только бровью повести, и все женщины у его ног! – грустно ответил Лукас, комплексуя перед внешними данными приятеля.
– Да причем тут красота! На мой взгляд, мужчина не должен быть красивым, а должен иметь мужскую силу и обаяние. А эти качества у тебя есть! Вот увидишь, что и ты ей понравишься. Только не робей! – подбадривал его друг. Вазилису тоже очень нравились русские девушки, он замечал на себе их восхищенные женские взгляды, но не хотел принципиально ни с кем из них знакомиться и уж точно сближаться, все по той же причине: он решил, что женится только в Батуме, в городе, с которым он связывал свое светлое будущее.
Сестра милосердия Ольга и вправду была ангельски хороша собой.
Небесно-голубые глаза, белоснежная кожа, маленький, немного вздернутый кверху носик и такие прекрасные, густые светло-русые волосы, непослушно выбивающиеся из-под белой косынки Красного Креста: без сомнений, эта русская красавица не могла оставить равнодушным сердце греческого юноши, и при появлении ее Лукас впадал в ступор.
Когда она ненадолго выходила из здания госпиталя пообщаться с ним, Вазилису приходилось давать приятелю сзади незаметно сильного пинка, чтобы тот вышел из оцепенения и начал разговаривать с девушкой.
«Как я рад за Лукаса! – искренне порадовался за друга Вазилис. – Ведь это его первая юношеская любовь! Даже если она и не продлится долго, то у него на всю жизнь останутся прекрасные воспоминания об этом времени. Я тоже найду себе хорошую девушку в Батуме и женюсь на ней. Создам с ней крепкую семью, такую, которая была, увы, хоть и недолго, у моих родителей. И сына назову в честь отца, а если родится дочь, то имя ей пусть выбирает жена!» – Савулиди шел быстрым шагом, возвращаясь домой, потому что время неумолимо близилось к комендантскому часу.
Октябрьская революция в России 1917 года одним разом жестоко перечеркнула все надежды на мирное время жителей Понта. Моральный дух в русской армии, находившейся в Трапезунде, резко упал, многие солдаты стали отказываться воевать за царя и за старый режим. Офицеры, понимая все сложность и даже трагичность ситуации, пытались исправить положение в рядах армии, но, увы, у них это плохо получалось.
И тогда было принято решение постепенно выводить русские войска из восточной Турции и, в частности, из Трапезунда. Позже, в 1918 году, Ленин подпишет Брест-Литовский мирный договор, по которому вся Карская область перейдет Турции.
Турки, которые три года терпели от русской армии жесточайшие поражения, восприняли русскую революцию как свой единственный шанс на победу и начали жёсткое наступление. Греческие партизанские отряды уходили в горы, скрываясь в глубоких ущельях вместе со своими семьями, бесстрашно, как могли, сопротивляясь туркам.
Наступление турецкой армии сопровождалось жуткой резней: тысячи русских военных были расстреляны и сожжены заживо, армян подвергали неописуемым пыткам, понтийских девушек и женщин насиловали, а также их вместе с детьми выселяли из своих домов, не разрешая ничего взять с собой, выстраивали в колонны и под конвоем пешком гнали вглубь страны. Многие не доходили, умирали в пути от истощения, многих просто убивали.
В начале зимы 1918 года все русские войска покинули территорию Трапезунда. Перед самым окончательным уходом глубокой ночью казак Павел Егоров постучал в окно дома Вазилиса.
– Вася, друг, – на русский манер позвал шепотом его он. – Давай, бери все необходимое и бежим. Через час отплываем отсюда в Батум. Времени в обрез, поторопись!
Заспанный Вазилис стал нервно собирать свой небольшой чемодан, кладя все, что попадалось ему под руку.
– Документы не забыл? – заботливо спросил его казак.
– Нет, не забыл. Я готов, Павел. Только еще одну минуту, я должен попрощаться с тетей и дядей.
– Хорошо, давай я тебя во дворе подожду, только скажи им, чтобы громко не говорили, не привлекали внимания.
– Тетя Мелита, дядя Янис, – зашел в их комнату Вазилис. – Просыпайтесь! Я уезжаю!
– Ой, Боже, как? Уже? Так внезапно? – проснувшись, запричитала Мелита, и из ее глаз потекли ручьями горькие слезы расставания.
– Давай, сынок, счастливо тебе, пусть твое будущее будет благополучным и радостным! – напутствовал его дядя Янис, тоже еле сдерживая свое волнение. – Пусть удача тебя не покидает! Только прошу тебя, никогда не забывай, откуда ты родом! Молись за нас всех, понтийских греков, за народ, чья судьба столь неудачлива и трагична. И мы будем всегда помнить о тебе и молиться за тебя, наш дорогой мальчик!
Все трое содрогались от плача, соприкасаясь наклоненными головами и обхватив крепко друг друга за плечи. Казалось, что ничто на свете не сможет их разъединить, но настойчивый голос казака Егорова, приказавший: «Пора, давай, прощайся», – заставил их примириться с реальностью и отпустить из своих объятий самое дорогое, что было у них в жизни –
