мамой и дочерью эмигрировали во Францию, где сейчас и живем. Позже я вышла вновь замуж за одного очень хорошего человека, он самоотверженно помогает мне в моей работе с фондом. Вот, пожалуй, и все новости.
– Очень рад за тебя, Марго. Значит, жизнь твоя удалась на славу!
– Правда, рад? А мне показалось, что ты разочарован, ведь ты, наверное, хотел бы, чтобы жестоко брошенная тобою провинциалка так и осталась не у дел. Видишь, дорогой мой, а все получилось совсем по-другому. – Марго хотелось как можно больнее задеть Алика-посла.
– Знаешь, Маргарита, здесь не время и не место выяснять отношения и ворошить прошлое. – Алик явно начинал нервничать, а это могли заметить окружающие и сделать неправильные выводы.
– Нет проблем, давай оставим в покое наше прошлое и перейдем на деловые темы, – без капли волнения продолжала свой разговор с российским послом Маргарита Васильевна Юдина. – Говори, какое у тебя ко мне дело.
– Понимаешь, как нам стало известно, тебе от твоих предков досталось в наследство немало уникальных произведений русского искусства восемнадцатого и девятнадцатого веков.
– Да, это правда. Моя вилла в Ницце больше похожа на музей, чем на обыкновенное жилище. И что из этого следует? – Маргарита сразу же поняла, к чему он клонит.
– Вот я и подумал, сейчас я говорю тебе это как официальное лицо. Может быть, ты могла бы пожертвовать Третьяковской галерее или Русскому музею в Санкт-Петербурге что-нибудь из этих предметов искусств?
– Пожертвовать? То есть, подарить, не так ли, – уточнила Марго.
– Да. Именно так, а почему бы и нет? Ведь вы, Маргарита Васильевна, имеете двойное гражданство, и неплохо было бы с вашей стороны, помимо, конечно же, тех благородных дел, которыми занимается ваш фонд, поделиться некоторыми произведениями искусства со всеми гражданами нашей необъятной Родины. Предоставить, так сказать, возможность созерцать их и наслаждаться ими всем без исключения.
– Как это все у вас так просто получается, господин посол? – Такое рассуждение дипломата до глубины души возмутило Юдину-Крамскую. – Советская власть после революции, во время гражданской войны и после нее тоже беспощадно уничтожала таких как мой дед, а тех, кто выжил, заставила бежать из России, отняв у них все. А теперь вы хотите, чтобы мы, их потомки, лишенные своих дедов и отцов, пополняли ваши музеи? Вы предлагаете нам забыть весь этот кошмар и быть щедрыми по отношению к своей Родине?
– Ну, знаешь, Марго, во-первых, сейчас другие времена, советской власти больше нет, а во-вторых, историю писал не я, и ее уже невозможно переделать. Не хочешь – не надо, наше государство проживет и без твоих пожертвований, Маргарита Васильевна Савулиди! – Почему-то он вдруг назвал ее по девичьей фамилии.
И что это он – посол великой державы, будет унижаться перед какой-то там захудаленькой курской дворянкой. Слава Богу, она не одна такая, попросим у других, которые не откажут.
– Хорошо, я подумаю, – все же, ответила ему Марго. – Позови, пожалуйста, мою (она чуть не сказала – «твою») дочь, нам пора уходить.
Захаров подал издалека соответствующий знак своему атташе и, раскланявшись перед Еленой, Виктор неохотно пошел общаться с менее интересными для его молодой души гостями. Дамы попрощались с хозяином дома и направились к выходу.
– Мама, ты обратила внимание, что в салонах резиденции посла висит несколько картин Айвазовского? – Елена училась на искусствоведческом факультете и хорошо разбиралась в живописи.
– Конечно, доченька, я это заметила. Знаешь, этот художник каким-то странным образом преследует меня всю мою жизнь! Это был любимый художник твоего дяди Дмитрия, он мечтал стать таким же знаменитым, как и он. К сожалению, судьба распорядилась иначе. Зато есть фонд его имени, и мы, как ты знаешь, помогаем молодым талантом пробиться в этом нелегком, безжалостном мире конкуренции. – Марго открывала дверь своего роскошного автомобиля.
– Очень жалко дядю Диму, его картины просто потрясающие. Он был настоящим художником, только при жизни не понятым. Спасибо мамочка, что ты взяла меня с собой на прием, мне очень все понравилось, а особенно, Виктор, он такой интересный молодой человек, такой эрудированный, столько всего интересного мне рассказал! – восхищалась им Елена, садясь в машину. – А ты что о нем думаешь, мама?
– По-моему, обыкновенный молодой человек.
К тому же, нет ничего удивительного в том, что он многое знает, ему это по должности положено, – раздраженно ответила мать. Встреча после стольких лет с некогда сильно любимым ею Аликом не принесла Маргарите положительных эмоций, и она хотела как можно быстрее уехать от здания резиденции российского посла. И пока в Париже работает Захаров, по возможности здесь больше не появляться.
«Правильно говорят, люди, со временем, не меняются. Вот и Захаров ничуть не изменился, каким был расчетливым карьеристом, таким и остался. Камень вместо сердца у него в груди. Иначе как объяснить, что он даже не увидел в Елене свою родную плоть и кровь. Тем хуже для него». Месть, хоть и запоздалая, иногда бывает такой приятной! Марго даже немного повеселела от этой мысли.
А Елена никак не ожидала такого резкого ответа со стороны матери. Странно, что такой позитивный и хорошо воспитанный молодой человек маме не понравился, к тому же, они обменялись телефонами, и он обещал ей позвонить.
– А что такое, ты хотела бы продолжить с ним общение? – заметив грустинку в лице дочери, спросила мать.
– Ну, так, может быть… – потупив скромно взгляд, ответила девушка.
«Видно, ничего не поделаешь, история должна повториться дважды, – улыбнулась Марго, набирая скорость своего автомобиля. – Любовь к молодым дипломатам это у нас семейное, остается только надеяться на счастливое завершение романа. Пусть наши дети будут удачливее и счастливее нас!» – и Марго с огромной материнской любовью посмотрела на свою единственную дочь Елену.
