Я буду суперосторожна.
Она снова застегнула пальто. Родители понаблюдали за ней – они часто так себя вели, с тех пор как с ней стало случаться это, – а затем вернулись к своим бумагам, притворившись, что даже не смотрели на дочь.
И как только они это сделали, Альма вынула флаер из рюкзака и сунула его себе в карман.
Глава 7
«Пятый угол» посещали лишь очень, очень редкие жители Фор-Пойнтса. Обладатель дрожащего голоса и по совместительству хозяин самого магазина определенно был не местный. Нет, Лавочник был не из Фор-Пойнтса и не из близлежащих деревень и городов. Он был не из этого штата и даже не из этой страны.
Лавочник прибыл из очень, очень далекого места.
Много лет назад он построил «Пятый угол», как и немало других подобных мест, созданных им ранее. Прежде он проводил земные дни, перемещаясь между этими магазинами и обучая Хранителей, а также сопровождая их в поисках. Хранители были его близкими друзьями, а поиски стали делом всей его жизни.
Но закончив строительство «Пятого угла» в Фор-Пойнтсе, Лавочник решил, что дни скитаний подошли к концу. Уже тогда он начал чувствовать, что стареет и угасает. Разумеется, в Фор-Пойнтсе проходили поиски – поэтому он изначально и решил построить здесь магазин, – но их было не так много. На его век хватало.
По крайней мере, так было до недавнего времени. В последние дни Лавочник почувствовал, что стал совсем дряхлым. В последнее время единственное, на что он был способен, – это каждый вечер подниматься на вершину башни и смотреть на звезды.
Но независимо от его старения и угасания, начался новый поиск.
– Скоро она будет здесь, – вновь прошептал Лавочник, стоя за своим верстаком.
Потом повторил чуть громче:
– Скоро она будет здесь.
А затем его слова, словно песня, наполнили магазин от пола до потолка:
– Скоро она будет здесь, скоро она будет здесь, скоро она будет здесь.
Как бы Лавочник ни уставал, каждое начало нового поиска вновь зажигало в нем искру жизни. Он нашел Элементалей – первого, второго, третьего, четвертого. Он достал книги. И еще контейнеры: первые три и, наконец, последний. А сегодня утром Лавочник отпер южную дверь.
Все было готово.
– Теперь остается только ждать. Только ждать, только ждать. Теперь остается только ждать.
И слова повисли в ожидании среди пылинок, лениво плавая в янтарно-голубом свете. Казалось, что те фарфоровые куклы, у которых были целы уши, прислушивались. А часы, которые все еще могли тикать, затикали громче.
– Потому что скоро она будет здесь.
Часть 2
Квинтескоп
Глава 8
Альма гуляла по Фор-Пойнтсу. Она бродила по округе совсем одна. Холод был жуткий, а в кармане у нее лежали звезды.
И Альма чувствовала себя иначе.
Ее мысли, такие спутанные и сбивчивые в последние три месяца, казалось, начали течь ровнее. Плечи, которые будто прилипли к ушам, наконец опустились до уровня подбородка. Она не могла объяснить, что на самом деле изменилось. Но Альма чувствовала, что свет внутри нее растет, становится ярче.
Ее настолько отвлекли эти внутренние изменения, что она едва замечала происходящее вокруг. Она ничего не видела, пока перед ее носом не вырос «Пятый угол».
«Пятый угол» был первым, что увидела Альма, когда три месяца назад их семья переехала в Фор-Пойнтс. Железный шпиль возвышался в закатном небе, словно бобовый стебель, словно темная волшебная башня.
– Это просто ужасная безответственность, – сказал тогда отец Альмы. – Особенно с этим знаком. Такое чувство, что хватит лишь одного порыва ветра – и эта штука свалится.
– Не вздумай туда лазить, оки-доки, Альма-Лама-Динь-Дон! – предупредила мама, используя ее полное прозвище, чтобы подчеркнуть всю важность этих слов.
Альма кивнула, несмотря на то, что тогда, в декабре, именно это ей и хотелось сделать. «Пятый угол» просто молил о том, чтобы кто-нибудь туда залез. Она представляла, что стоит наверху и смотрит на раскинувшийся под ней Фор-Пойнтс, словно королева, окидывающая взглядом свое королевство, словно звезда, освещающая чуждый ей новый мир.
В последнее же время Альме казалось, будто все, что она любила, было лишь картинкой, которую кто-то закрасил несколькими слоями черной краски. Она уже с трудом могла вспомнить, что же было под ней.
Несмотря на это, каждый раз, когда мама везла ее в офис, Альма ловила себя на том, что пялится на «Пятый угол». Ей было интересно, что же находится внутри, что прячется за этими неряшливыми, грязными витринами. Она ловила себя на том, что ей хочется постучать в каждую дверь: в первую, вторую, третью, четвертую. А что, если кто-то откроет?
Но сегодня это было не нужно.
Потому что одна из дверей была открыта.
Ее приоткрыли лишь слегка. Так, что Альма смогла увидеть узкую черную полоску между дверной рамой и самой дверью.
При других обстоятельствах Альма, возможно, ушла бы, побоявшись пойти в новое незнакомое место. Например, если бы ветер не был таким пронизывающим и бодрящим и она не нашла флаер.
Но сегодня было все иначе. Сегодня наступил тот самый день.
И Альма распахнула дверь.
Глава 9
И тут же Альма разочаровалась – ужасно, кошмарно, душераздирающе.
«Пятый угол» всегда казался таким загадочным, ведь в нем было четыре входа и он скрывался от любопытных глаз за толстыми грязными стеклами витрин. Все это время она представляла себе, что внутри будет что-то поистине грандиозное: библиотека с книгами, корешки которых светились; оранжерея с экзотическими растениями; аптека с банками, склянками и кадками, наполненными неизвестным содержимым.
– Но это же просто мусор, – сказала Альма, обращаясь к покрытым пылью грудам, которые освещал слабый голубой огонек. – Просто куча барахла.
Нагромождения потрепанного, разлагающегося хлама, который не удалось пристроить на барахолке.
Альма испытала за последние три месяца столько разочарований, что это оказалось последней каплей. Ей стало так тяжело и так невыносимо. Повернувшись чтобы уйти, Альма почувствовала, как к глазам подкатывают слезы.
Но затем она остановилась.
Прямо перед ней на полке что-то лежало. Через пелену слез, застилающих глаза, она заметила, что эта вещь блестит, отражая свет.
Альма отодвинула треснувшего садового гнома, кусок расплавленного воска, бывшего когда-то свечой, и бирюзовый кувшин без ручки. За ними оказалась коробка.
Это был деревянный футляр, потертый и весь в царапинах. Он закрывался на медную защелку – она-то и блестела, – которая была наполовину покрыта зеленым налетом.
– Интересно, что это? – произнесла Альма, смахивая слезы с глаз.
Она опустилась на колени и вытащила футляр. С него
