не свой.
Крутится-вертится, может пропасть.
Крутится, вертится…
Что ж – пропадай.
Скатертью дорога, хлебобулочное изделие!
***
Сегодня пойду бегать ночью —
хочу потолковать с бабайками
о том, о сём,
между прочим,
между делом
выведать у хранителей леса
сколько путников беспечных
они в могилу свели,
и где погребения сии,
и осталось ли чем поживиться
под мерное карканье птицы
Совы.
У-ху. У-ху.
***
Было у Золушки три орешка —
об один она сломала зуб,
другой застрял в глотке,
третий вылетел в кишку.
Будет ли Золушка счастлива?
Неизвестно.
Погадать бы на ореховой гуще,
да и с той случилось окаменение.
Придется отдать Золушку на волю толпы.
Береги, дура, ступни!
Конец.
***
Вокруг моих глаз
дьявол нарисовал очки
и сказал:
"Смотри на мир моими глазами".
Я и веком не повела,
яблоки вырвала,
наземь швырнула.
Шары – врассыпную.
Дьявол – пополам
по зенкиным следам.
Я, недолго думая,
во лбу ямку выдолбила,
призвала бога,
вставила в глазницу рыбье око.
Хожу
морским кручу,
чудо-юду подмигиваю,
с русалками перемаргиваюсь.
Конец дьяволиаде.
Начало царствию водному за земле.
Отдать швартовы, сирены!
плывем по нервы.
***
Нашла красную канистру под кустом —
пустую.
Кончился запал у дуры.
Легла на белый снег умирать.
Или – ждать,
когда какой-нибудь извозчик
дуру топливом наполнит.
Пусть ждёт.
Главное, чтоб то был не навоз.
Впрочем…
Извоз он и есть извоз —
хоть на дерьме,
хоть на нефти.
Такие лепешки,
Господа Хаврошки.
***
Хочется послать жизнь на хуй
и улечься на плаху,
отдавшись Аллаху
под стенания Баха.
***
Сидела на траве
делала причёски земле —
косички,
хвостики,
тупей,
шиньоны,
букли —
настоящая пасторальная цирюльня!
***
Качалась птичка на проводах.
К ней подлетела другая.
Покачались,
пощебетали
да и сиганули в кусты.
Теперь поднебесные на "ты".
Конец.
***
Иду по следам-сердечкам,
оставляемым лыжными палками
какой-то женщиной.
Я женщину с картинки стираю,
сердечки оставляю —
как никак знаки,
и знаки отрадные.
Пи-пип.
А это уже мина.
В укрытие! —
не побегу! —
на любви подорвусь,
и смерти конец.
Кто слушал – тому леденец.
Кто мимо ушей сказ пропустил —
тому вшей полную голову,
пусть чешет бедовую
и разумеет заветы
бытия.
Такая чертыхня.
На мины, Господа!
***
Разбились яйца,
покатился желток,
пополз белок.
Я посыпала дорожку беглецам солью,
как никак гололёд.
***
Голый мужичок в окне
гладил живот,
в пупу промышлял,
к соскам сквозь тернии пробирался,
подбирался…
Добрался.
Да —
обознался —
то оказались не соски,
а две бородавки.
Но голый мужичок
был рад и их потеребить чуток.
***
Чёрный кот сидел на обочине.
Чёрный чёрт смотрел на меня,
передавая очами пророчество —
которое тотчас настигло меня,
птичьей манной помазав мне лоб.
А посланник и был таков.
Конец.
***
За полночь.
Самое время пить кофе,
курить спички
и думать о чем-нибудь неприличном.
Конец —
одного дня,
начало другого.
А я все тот же дурак,
или дебилло,
если уж изъясняться красиво —
по-итальянски.
***
Хорошая девочка Павлуша
лежала под подушкой.
Сверху на подушке примостился
мальчик-без-пальчика —
басенки-побасенки выдувал,
девочку развлекал.
Конец реальности, Господа,
снимайте сандалии,
идемте в пляс
сновидений,
млечного воскресенья!
***
Пошла носом кровь.
Я не успевала подставлять ладони.
Плюнула да и раззявила рот.
Зачем добру пропадать?
Ни за чем.
Стою кровяные тельца ем.
***
Я подумала и решила —
не останусь более в мире
подобий,
божков,
марионеток
и масок,
замешу собственную массу
и какую-нибудь невидаль из массы сотворю.
Конец,
голему венец,
аллилуйя
и слава,
и мне то же самое,
ведь я творение сие,
сама себе на уме,
дитё
и мама.
Туш,
фанфары,
конфетти,
гуляй, рванина, до тоски
и обратно – к блаженству,
отрабатывая сансару совершенства.
***
Влюблённый бобёр
проломил лбом лёд
и ушёл под воду
ловить рыбу,
чтобы порадовать свою бобриху.
Нескладно, неладно,
но бобровая любовь всё оправдывает.
Конец,
рыбалке венец.
***
Я сидела на унитазе.
Я думала мечты.
Вдруг темя садануло.
Я обратила взор к потолку
и увидела раскалённое око лампы.
Я поняла, что все мечты сбудутся.
Аминь.
***
Обними меня сзади.
Губы к моему уху приблизь.
И —
прокричи: "Ебанись!",
чтобы обасрантус случился.
Похохочем,
погогочем
и будем спать.
Матёрой ночи.
***
Кто-то написал на заборе: "толстая".
Я вздрогнула
и бросилась ощупывать телеса,
боясь обнаружить сальце.
Не нашла.
Перекрестилась
и пончик заглотила.
Хоть и гадость неимоверная,
но что не сделаешь,
чтобы подразнить толстуху
в брюхе.
Эй, Гаргамелла, блинчик!
***
С лифтовой шахтой случилась
непроходимость.
Тужилась несчастная,
пыжилась,
пыхтела,
стонала,
сопела,
сокращала стенки оголтело.
Кое-как разродилась.
Летит теперь выкидыш к Вифлеемской звезде.
Светового полета, новоявленный!
***
Случаются неудачные вдохи —
когда проходишь мимо коровьей лепехи.
Но хуже нет
не заметить собачий секрет
и со всей легочной дури
втянуть ферментированную снедь,
прошедшую всю пищеварительную
цепь —
от белка до кишечной тверди.
Конец,
рецепторам бубенец.
***
Шлюшка-швеюшка
записалась на курсы
машинистки
и стала секретарем главной шишки
страны.
Такие грибы.
***
Маленький мальчик
съел одуванчик,
пукнул пылинками,
покакал тычинками,
подтёрся лопушком,
подмылся ветерком
и пошёл вприпрыжку
наперегонки с отрыжкой.
Конец.
***
Выпью виски.
Сгребу сиськи
в охапку
и отправлюсь соблазнять арапку
на зависть всем бабкам.
Салют мохнаткам!
***
Такое ощущение, что рис испортился.
Но я ничуть не расстроилась,
положила двойную порцию
и съела.
Жду откровения.
Конец.
***
Прыщики делают своё грязное дело —
облепляют лицо.
Я ковыряю их отважно,
смело,
освобождая кожу от ига уродцев —
дабы не оскверняли землю
обетованную.
Аминь.
***
Упала на кровать.
Задрала ноги.
И —
пошла топтать обои
на потолке.
Конец рифмологии.
И мне.
***
Лежал Ваня на печи
лузгал тараканов.
Один мимо зуба проскочил
и цельным в брюхо угодил.
Ваня брюхо почесал,
чтоб не больно щекотал
дезертир утробу.
Поскреб за ухом немного
в поисках ответа
на внезапную дилемму.
Не нашёл.
Плечами повёл,
бровями взмахнул,
челку со лба сдул
и продолжил прусаков мозжить
на чём прусский свет стоит.
Не догадался Ванятка,
что то была матка.
Обрюхатили Ванюшку,
пока тот чесал ушко.
Конец.
***
Выпью кофе.
Пожую ириску.
И всё,
и конец
