если это поможет ему стать ближе к ней.
Леонид запер сына в комнате. На окнах были решётки. Но не будь он сыном начальника Интерпола, если бы не нашёл выход.
Через четыре часа Марта будет ждать его на вокзале. Её родители тоже будут против её брака и ей тоже придётся бежать. Они уедут на ночном рейсе в далёкий Верден, где будет только их жизнь.
Покидав вещи в сумку, он вытащил из всех книг свои сбережения. Они пригодятся им, пока он будет искать работу на первое время и переучиваться.
Ночь, осенний холод, твёрдая решимость. Отмычки от решётки, оторванный ранее от стены канат и немного опасный спуск со второго этажа через окно в новую жизнь….
Сейчас дочь спала и не знала, какой ценной она появилась на свет, сколько её папа и мама прошли, чтобы быть вместе. Марта в ту ночь пришла немного позже, отхаркиваясь кровью и с лиловым фингалом под глазом.
Избитые родителями, но счастливые, они уехали из города. До сих пор отец не нашёл своего сына, а Марту уже никто никогда не найдёт.
Дочка спала в кровати в своей собственной комнате без решёток на окнах. Он доверяет ей. Ей уже четырнадцать, она похожа на Марту, чьи черты он хранит спустя столько лет. Он любит её и будет оберегать от всего зла и несправедливости на свете.
3. Екатерина
Мой красивый отец стоял недалеко от меня, наряженной в белую рубашку и юбку чуть выше колена. На мои плечи был накинут пиджак, так как у реки, где мы стояли, было прохладно.
Мы смотрели на парад морского флота. У папы в руках была камера и изредка он окликал меня, показывая, куда и как встать — и фотографировал.
В какой-то момент, наблюдая за парадом, мне стало даже грустно. Отец достаточно зарабатывает, но я никогда не каталась даже на пароме на ту сторону реки. А так хотелось узнать что там.
— Екатерина, что с настроением? — спросил родной мужчина, подойдя ко мне — холодно или наскучило?
— Нет, пап, не холодно. И очень интересно. Просто тоже хочу поплавать по воде на каком-нибудь пароходе.
— Не стоит. На суше безопаснее, да и не вижу смысла тратить деньги на то, чтобы двадцать минут постоять на дереве, а вокруг столько воды, и при этом не иметь возможности даже дотронуться до неё-он фыркнул и, взяв за плечи, прижал к себе. Я вырвалась.
— А я хочу на пароход или, хотя бы, паром. Это тебе это кажется скучным, а не мне!
— Иди сюда.
Я скривилась и, сложив руки на груди, демонстративно сделала шаг в другую сторону.
— Екатерина, ну-ка перестань. Ты должна понимать, что в жизни все не так, как хочется тебе.
— Да конечно! — руки сами раскинулись в стороны от переизбытка эмоций-телевизор долго не смотри, сладкое вредно, гулять можно до шести, ещё и по реке не катайся! — я со злости топнула ногой, воинственно глядя в равнодушные отцовкие глаза. На нас стали оборачиваться любопытные.
— Екатерина, немедленно прекрати этот спектакль. Я вроде учил тебя брать эмоции под контроль и…
— Не хочу! — перебила я и ступила к склону — Я хочу кататься на пароме! Или мы идём кататься или я спрыгну в воду!
— Прыгай. — не двинувшись с места сказал мужчина и изогнул бровь — чего ждёшь? Прыгать разучилась?
Я растерялась и завизжала громче.
— Ты меня на любишь! Тебя плевать на меня! — для убедительности пустила слезы. Отца не проняло.
— И что с этого? — он угрожающе сделал шаг ко мне — или ты сейчас идёшь сюда и успокаиваешься, или поедешь домой получать наказание.
Я свалилась на землю и ударила по ней кулаком.
— Не хочу никуда! Хочу кататься!
— Значит едем домой. — всё так же равнодушно ответил папа и поднял меня с земли за руки. Поставил на ноги. Крепко сжал мою ладонь.
— Идём домой, доченька. Там ты мне расскажешь, что и когда ты хочешь-тон был началом настоящей грозы. Он злился. — Вперёд!
* * *
— Вот так. — ремень звонко ударил по моим красным ягодицам-Только ещё попробуй мне истерику закатить. — новый удар. Мой крик — Избаловал! Ну ничего. — снова обожгло кожанным материалом-Больше лишнего ничего не разрешу. Встать!
Слезы катились из глаз, насморк перекрыл дыхательные пути, я тяжело дышала приоткрытым ртом, шмыгала носом и смотрела в пол.
— Ещё раз подобное повториться — накажу посильнее. Это так, для ознакомления — он лениво посмотрел на ремень у себя в руке — будешь так ещё раз?
— Нет…
— Полным ответом! — удар по оголённым ногам. Я взвизгнула и хотела наклониться растереть ноги, но тонкие длинные пальцы схватили за подбородок и карие глаза требовательно вперились в мои.
— Я не буду так больше, отец. Никогда. Прости меня.
— Прощать не собираюсь. Наказание окончено. Сейчас идёшь в душ и в кровать. Приду через час.
Он развернулся и пошёл прочь из зала лёгкой хищной походкой. Он настолько красив и опасен, что даже у меня захватывает дух. Но как же сильно зудят и болят ягодицы. Ууу…
Ночью началась гроза — мой страх с раннего детства. Папа всегда был со мной в непогоду, крепко прижимал к себе, тихо и неразборчиво что-то бормотал. Я не боялась грозы с ним, а без него было страшно. Очень.
Я перевернулась набок на кровати в темноте собственной комнаты. Ударила молния, послышался шум грома и дождь полил новым залпом. Я заревела и уткнулась лицом в подушку.
Прошло пол часа. Я ревела, пыталась успокоиться, а папа, вероятнее всего, спал. Но я не могла находиться одна, я боялась. И с горем пополам решила-пойду к нему.
На цыпочках, в чёрных шортиках и маечке, прижимая к себе сиреневую подушку, я вышла в коридор. Гром в спину. Слёзы потекли быстрее вместе с ритмом моего сердца.
Он действительно спал. Под тёмно-синим одеялом, в одних обтягивающих бриджах. Тёмные волосы рассыпались по подушке, черты лица смягчились. Сейчас он даже не пугает внешне, как днём.
Я потопталась у кровати и решилась. Подошла к спящему отцу и, аккуратно выставив руки по обе стороны от его головы, опёрлась, прогнув матрас, и легла прямо на грудь мужчины.
Он вздрогнул, распахнул глаза и резко дёрнулся к краю. И наверное только инстинкт родителя помог мне не кувыркнуться с кровати, так как в последний миг руки схватили меня за талию. Карие потухшие глаза устало пытались понять, кто к ним пришёл.
— Екатерина? — хрипло спросил папа и приподнялая на
