дверь, верну то, что забрали ребята. Ну же, Поля… Вышло случайно.
— А деньги? Откуда ты возьмешь деньги? — спросила я. Его выходка выбила меня из колеи. Как он мог так поступить? Его приятели-мерзавцы очень даже могли, но Марик…
— "Любимый" папочка давал на карманные расходы, я еще подрабатывал по-тихому… Черт, Поля, деньги не проблема. Я заработаю и верну, только ты на меня не злись, хорошо?
Марк немного отстранился и приподнял мое лицо, чтобы вглядеться в мои глаза своей зеленой бездной. Меня всегда восхищали его глаза — светло-зеленые и с золотыми искрами вокруг зрачка.
— Поля, ну? Я был не прав, это ужасный поступок. Не злись и скажи что-нибудь. Можешь даже меня ударить, только перестань… разочаровываться во мне. Пожалуйста.
Он действительно был взволнован и боялся потерять то доверительное отношение между нами, что выстроились за относительно небольшой период.
— Нет, я не злюсь, просто сильно расстроилась, — заверила его, все так же хмурясь. — Но ничего, у меня тоже есть деньги. Сейчас сходим к тете Маше, объясним ситуацию и попросим прощения.
Марк несколько секунд растерянно на меня смотрел, а затем спросил:
— Мы?
— Ты и я, — широко улыбнулась я. — Я тебя ни за что не оставлю, Марик. Карина не говорила, как сложно от меня отделаться? Она вон третий год мучается со мной.
— Поля… — выдохнул он. — Ты…
— Самая крутая?
— Круче тебя уже не будет, — хмыкнул брат.
— Не заговаривай мне зубы, — решила добавить ложку дегтя. — Я тебя еще не простила.
— И что мне сделать для того, чтобы простила?
Я сделала вид, что задумалась, и предположила:
— Может, свернешь горы? Вон Уральские неправильно стоят. О, еще мне безумно нравится созвездие Северной короны, можешь достать мне ее с неба? Хотя… Просто будь собой и не совершай необдуманных поступков, Марик. Я знаю, что ты лучше всех на свете. Всех-всех, слово даю и…
И запнулась о его взгляд. Странный, пристальный. И я вдруг поняла, что Марк до сих пор держал меня. До этого его прикосновения почти не ощущались, я к ним привыкла, а сейчас… Словно моя кожа под его пальцами печет. Он настолько горячий? Или у меня лихорадка?
Я не успела ничего предпринять. Смотрела в его бесконечную зелень, пока Марик медленно склонялся ко мне…
То, что случилось дальше, сложно назвать поцелуем. Просто прикосновение губ, которое продлилось меньше двух секунд. Жар усилился, и я испуганно оттолкнула парня. Все мысли мгновенно смешались, словно несобранный пазл, части которого никак не хотели собираться в единую картинку — их слишком много, они все пестрые и с разными уголками для соединения. В голове столько ощущений и переживаний, что… Что я впервые не знала, как быть. Я попала в тупик, где единственный выход — пробить стену и убежать. Неправильный выход, но другой идеи нет.
И я, отчего-то прикрыв ладонью пылающие губы, убежала раньше, чем Марк успел мне что-то сказать. Он меня звал, но я не обращала внимания. Мне надо было подумать. Проанализировать. Принять. Что именно? Что Марк меня… почти поцеловал?
Что это вообще на него нашло?
И как теперь быть?
Еще я не понимала реакцию своего тела. Почему мне так жарко? Так удушающе жарко, будто стою под солнцем, а лучи касаются только тех участков кожи, где побывали пальцы Марка.
Сначала я хотела написать брату, что все в порядке, и предлагаю этот случай забыть, но не нашла свой телефон в рюкзаке. Оказалось, я его забыла в кабинете, а Карина нашла смартфон и отнесла охраннику. Забирала мобильный дрожащими руками и очень нетерпеливо — думала, Марик меня обыскался. Мы поговорим, и все снова будет хорошо. Я наверняка все не так поняла…
Но как же я удивилась, когда не смогла отправить ему сообщение.
“Вы не можете отправить сообщение этому пользователю, поскольку он ограничил круг лиц, которые могут присылать ему сообщения”.
Это ведь какая-то ошибка? Он не мог меня заблокировать…
Растерянная, раздосадованная и обиженная, я долго гуляла по полупустой школе и продолжила бы бездумно ходить с этажа на этаж, если бы не папа.
— Полина, где ты? — первым же делом спросил он недовольно. Судя по тону, он зол.
— Я еще в школе, па, — ответила я и осторожно задала вопрос: — Что-нибудь срочное?
— Неважно, — отмахнулся мужчина. — Лучше скажи, где Марк?
Мне стало нехорошо. Вдруг подумалось, что отец мог каким-то невероятным образом узнать о том, что… что чуть не произошло.
Нет, нет, нет.
Стыд накрыл с головой, отчего разгорелись пунцовым румянцем щеки.
— Я его не видела, — дрогнувшим голосом сообщила я.
— Вот паршивец, — прошипел папа. — Если встретитесь — пусть срочно идет домой.
Я пообещала, что так и сделаю, и, завершив вызов, направилась в сторону кладовой, по пути пытаясь дозвониться до брата.
Конечно, это было бестолку — он заблокировал меня везде.
Помещение, где хранили всякий ненужный инвентарь, было пустым, холодным и неуютным. Лишь на белой стене, еще два часа назад чистой, виднелись пара кровавых пятен. Точно от удара кулака…
Несколько секунд озадаченно смотрела на следы, а затем принялась искать свою тетрадь с двойкой, но не нашла.
***
— Марк, еще раз уточняю: это были ты и твои друзья? Ты в здравом уме ограбил магазин?
— Киоск, — тихо поправила я, но умолкла, едва отец строго на меня посмотрел.
Я перевела взгляд на брата. Тот стоял почти неподвижно и не уронил ни звука. Ему словно было все равно… Разве он может быть безразличен к своей судьбе? Папа же хочет его отослать в закрытую школу! И если сейчас сделать хоть что-нибудь, то, возможно, он передумает. Довлатов-старший отходчивый человек, надо просто найти смягчить его.
"Ну же, солги", — мысленно взмолилась я. Мне безумно хотелось подойти к Марику и взять за руку, поддержать. Он как только переступил порог, так отец и начал допрос. Откуда-то ему было известно о том, что творилось прошлой ночью, хотя я думала, что брат рассказал про это только мне.
— Марк, не вынуждай повторять уже трижды или повышать на тебя голос, — у папы уже сдавало терпение. Он хмурился, на лбу залегла жесткая складка, а голос обжигал холодом.
"Солги, Марик, миленький!", — повторяла я про себя, вслушиваясь в напряженную тишину и ожидая насмешливое "нет" и грубую шутку в стиле Марка.
Однако я получила иное. Прожигающий насквозь взгляд парня и бесцветное:
— Да.
— Что "да"?! — взревел отец. — Ты ограбил?
Я ведь знаю, что это не так, что он ничего не взял, но едва открываю рот, начинает говорить Марик.
— Я.
Мне в этот
