напряженно вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть тварь, что спит в глубине норы, все еще переваривая сожранную почти целую луну назад добычу.
Первым не выдержал Брам. Положив молот на землю, он вытащил из-за пояса широкий кинжал и стараясь лишний раз не шуметь двинулся ко входу.
— Вы как хотите, а просто стоять уже устал, пойду гляну как там наша спящая красавица, — пробормотал себе под нос толстяк.
Никто ему не возразил. Вот он скрылся в темноте норы и потянулись долгие секунды ожидания.
Часто вурдалаки роют достаточно глубокие норы, неизвестно, как долго Брам будет брести в темноте до ее окончания. По-хорошему, стоило зайти туда хотя бы вдвоем или втроем, но, если вдруг тварь проснется это не сыграет никакой разницы. В отличие от людей нежить не нуждалась в свете, и отлично видела в темноте поэтому забравшиеся в ее мрачное логово войны лишь зря погибнут сами и обрекут на ту же судьбу оставшихся снаружи товарищей.
Спустя пол минуты, тянувшейся, казалось бы, целый час, из норы послышалась какая-то возня. Из темного зева логова быстро выбрался Брам. Вечно веселый и ищущий приключений толстяк был чем-то напуган и постоянно оборачивался назад.
Со второй попытки попав кинжалом в ножны он подхватил молот и махнул в сторону норы рукой:
— Там его нет. Лежка есть, совсем свежая, а твари нет.
Поведение воинов резко изменилось. Испуганно озираясь по сторонам, они сгрудились у входа еще минуту назад так пугавшей их норы.
«Твари нет на месте, – проносились мысли в голове Арка, – а значит она проснулась раньше, чем мы рассчитывали. Черт, получается…». Закончить мысль он не успел. В лесу в паре десятков саженей от воинов послышался шум. Не было беспокойных криков ворон, они уже давно улетели подальше от логова, не было треска ломаемых веток или ужасающего, пробирающего до костей, нечеловеческого рева. Не было ничего, что так боишься услышать в подобной ситуации. Просто где-то в лесу, у самой опушки, кто-то большой поднялся на ноги, и старая хвоя, что прикрывала его до этой поры, с сухим шелестом осыпалась на землю. Именно этот звук услышали замершие воины.
А после этот кто-то, продираясь сквозь подлесок, неспешно двинулся к пятерке воинов, взявших себя в руки и приготовившихся к бою. Возможно последнему бою в их жизни.
***
Когда-то давно отец, старый охотник и следопыт, часто брал Хакара с собой на охоту. С раннего детства то обучал его всему, что умел сам: стрелять из лука, ставить силки, свежевать добычу, подкрадываться к зверю, ночевать в лесу, разводить огонь в любую погоду, а также рыбачить и отличать съедобные ягоды и грибы от несъедобных, справедливо пологая, что хорошему охотнику, а в первую очередь коренному брильемцу, это точно не повредит. И конечно же он учил сына читать следы. Не всегда Хакару это давалось легко, хотя он усердно учился. Сложнее всего искать следы было именно на хвое, устилавшей землю в лесах к югу от деревни, где жил Хакар. Отец всегда говорил ему быть внимательным, а в хвойных лесах особенно. «Самое паршивое – это когда не можешь прочесть след. Черт с ним с оленем которого ты выследить не сможешь. Беда если поблизости хищник бродит или вовсе тварь какая. Поэтому в таких местах где на глаза надежды мало, внимателен будь вдвойне,» – как-то сказал ему во время охоты отец. И Хакар никогда не забывал об этом, вплоть до сегодняшнего дня.
Тварь выбралась из норы и спряталась в лесу, поджидая их, может быть даже следила за ними ночью, а он – Хакар, ничего не заметил. Знал, что нежить могла оказаться сильнее и придя на место они обнаружат ее не спящей. Знал, но надеялся, что все обойдется, что он ошибся и из-за всего этого занервничал, ослабил внимание и судьба сыграла с ним злую шутку.
Вурдалак выбрался на поляну и замер. Его желтые глаза с вертикальными зрачками как-то насмешливо разглядывали воинов. Он был раза в полтора выше человека, хотя при этом ходил на полусогнутых, с темно-серой кожей под которой бугрились канаты мышц, ногах. Лицо он имел почти человеческое, разве что челюсть была гораздо больше, немного вытянута вперед и вся усеяна крупными и острыми желтыми зубами. Пальцы на руках оканчивались когтями в пол ладони длиной, а сами руки до локтя покрывали костяные наросты, растущие столь плотно, что давно превратились в два монолитных наруча. Такие же наросты защищали шею, отчасти грудь и особенно плотно затылок и верхнюю часть спины монстра.
Долго рассматривать людей тварь не стала и медленно двинулась в их сторону.
— Что будем делать? — наконец разлепил губы Хакар. — Он явно не II ранга, скорее уж IV если не V, слишком крупный, да и пластин костяных многовато. Нам его не одолеть.
Брам, уже успокоившийся, поудобнее перехватил молот:
— Да чтоб его Темные Боги побрали! Даже если все сейчас погибнем просто ждать смерти я не буду, иначе какой из меня воин?!
Взревев как раненый медведь, толстяк сорвался вперед, а сразу за ним ни капли, не сомневаясь побежал Ли Кен.
— Идиот. Ладно, мы его отвлечем и повернем к тебе спиной, а ты уж не подведи. Грим будь рядом с Хаком на всякий, — на ходу бросил Арк догоняя воинов.
Вурдалак ускорился, перешел на легкий бег и примерно на середине поляны противники сошлись. Не сбавляя скорости Брам развернулся вокруг своей оси и ударил молотом метя в морду монстра. Тот отшатнулся и тут же получил копьем точно в глаз. Костяной наконечник сломался, и большая его часть осталась в глазнице. Взревев от боли тварь махнула лапой пытаясь достать Ли Кена, но тот уже отскочил отбросил бесполезное теперь копье и выхватив из-за пояса топорик начал обходить
