у меня их нет.
— У вас лучшие руки в галактике! — теперь доктор уже не смог сдержать негодование, и его тон утратил спокойствие. — Эти руки созданы для великих дел. Они позволят сделать то, на что раньше ни у кого не хватало сил. Удержать то, что не мог удержать никто. А сейчас постарайтесь удержать хотя бы столовый прибор.
Волна судорог прокатилась по рукам Есугея, стальные пальцы скрючились, сминая ложку.
*
Лика рассмеялась, чуть не расплескав содержимое ложки.
— Что смешного? — проворчал Есугей.
— Ничего, — девушка вновь хихикнула. — Просто не каждая может похвастать тем, что кормила с ложечки легионера.
— Да, действительно, — Есугей непроизвольно тоже улыбнулся.
— А ты уже видел Адоная? — внезапно спросила Лика.
— Нет, — настроение Есугея вновь испортилось. — Я знаю, что их братство тоже было на Палладе, но в другом регионе. А потом случилось это, и я… Ты скучаешь по нему?
— Я слышала, они тоже на Земле. Для перегруппировки. Подумала, может он к тебе заходил.
— Ты хочешь с ним встретиться?
— Не знаю, — всегда смеющиеся зеленые глаза Лики внезапно стали серьезными. — Я теперь… боюсь его. Он стал другим.
— Другим? Каким?
— Чужим. Эти его модификации… И ты знаешь, мне кажется, он стал ко мне равнодушным. Я ему больше не интересна.
— Да брось! — Есугей рассмеялся. — Он же по тебе столько лет сох! И вся его тяга к совершенству — это же ради тебя.
— Может быть раньше, — Лика тряхнула рыжими кудрями. — Ладно! Жуй давай, а то остынет!
*
Сам Адонай пришел через неделю. Есугей и воин Феникса встретились в больничном саду, среди цветущих пионов.
— Экий ты стал, братец! — присвистнул Адонай. — Ну-ка поворотись, дай на тебя посмотреть.
Есугей, неловко переступая, повернулся вокруг себя, стараясь не упасть.
— А что, неплохо, неплохо. Я бы даже сказал — стильно. Эти руки терминатора, этот имплант, целиком закрывающий глазницу, словно модные очки… Не хочешь и второй глаз заменить, для симметрии?
— Ты тоже изменился. Где твои волосы?
Золотые локоны брата исчезли. Теперь его голова была чисто выбрита и украшена причудливыми татуировками. Неуютно биологические яркие узоры переплетались на черепе, напоминая то ли чешую змеи, то ли крылья бабочки. По внезапному наитию Есугей активировал ультрафиолетовое зрение. Так и есть. Помимо видимых, на голове брата был еще слой вьющихся линий, засверкавший в темном свете. Скрытые символы казались омерзительными.
— Решил избавиться, — легко ответил фениксиец, будто речь шла не о предмете прошлой гордости. — За них может схватить враг. Или они зацепятся за что-то. Вроде липкой паутины арахнидов. Паллада многому нас научила, брат.
— Неужели ты позволил бы какому-то врагу подойти к себе так близко, чтобы тебя смогли схватить за волосы? — хмыкнул Есугей. — Не говорю уж о существовании такой штуки как шлем, ибо известно, что не пристало сияющим воинам Феникса скрывать голову!
Лысый воин расхохотался.
— Что с твоими зубами? — спросил Есугей.
Адонай оскалился, демонстрируя ряды острых металлических клыков, пришедших на смену безупречным жемчужным зубам.
— В ближнем бою кусаются. Такими сподручнее.
— Да уж. Ко мне заходила Лика.
— Вот как? Чего-то хотела?
— Да нет, просто навестила раненого. Ничего серьезного. Спрашивала о тебе.
— Признаюсь, я и забыл про нее. Она теперь кажется таким далеким прошлым. Увлечение наивной юности.
— Только ей так не говори, — попросил Есугей, улыбаясь. — Это разобьет ей сердце.
— Люди такие хрупкие! — вновь расхохотался Адонай. — Даже не верится, что мы один биологический вид. Они бы никогда не смогли пройти через то, через что проходят легионеры. Ни душой, ни телом.
*
— Ты молодец, — похвалила Есугея Лика. — Мы сегодня прошли дальше, чем когда-либо! Хочешь отдохнуть?
— Нет. Давай еще пройдемся? Мне… нравится гулять с тобой, — признался воин.
— Мне с тобой тоже! — засмеялась девушка.
— Разве? — Есугей помрачнел и уставился на тропинку под ногами. — Что тут может нравиться.
— Ты снова начинаешь? — укорила легионера Лика и, привстав на цыпочки, ткнула указательным пальцем ему в лоб. — Мне нравится личность, живущая вот тут! Мне нравится человек, с которым я гуляю. Что непонятного?
— Раньше я был лучше.
— Ты остался тем же, кем и был. Тот же юноша, которого я знаю с детства. Все, что изменилось — материал твоих рук и ног. Ты из-за этого так переживаешь? Может ты и сменив одежду мучаешься, а? Я слышала, Железные вообще по собственной воле ставят себе кибернетические импланты.
— Они считают, что железо лучше плоти. Но я не они. Мне тяжело воспринимать металл как часть себя.
— Ты делаешь успехи. Доктор Таллеб сказал мне, что за неделю со мной ты принял импланты лучше, чем за месяц с ним.
— Доктор преувеличивает, — усмехнулся Есугей.
— Однако когда я пришла в первый раз, ты едва ходил и не мог держать ложку, — напомнила девушка. — А сейчас мы гуляем по горам, а за обедом ты вполне ловко управляешься даже с ножом и вилкой.
— Я просто пытаюсь произвести на тебя впечатление, — продолжил улыбаться воин.
— Ну, у тебя получается, — подмигнула Лика.
— Правда?
Девушка не ответила, лишь бросила лукавый смеющийся взгляд на друга и пошла дальше по горной тропке.
— Догоняй!
Действие третье.
Бунт Феникса.
Адонай рассмеялся, держа свой клинок вертикально. Черное с золотом зазубренное лезвие нечеловеческой ковки не отражало свет и, казалось, слегка плыло маревом, будто было создано не из твердого металла.
— Это так возбуждает, не правда ли, брат? — в голосе фениксийца слышался порочный восторг. — Настоящее испытание силы, встреча с единственным достойным противником, смертельная битва со своей копией!
— Нет, это печалит. И я не твоя копия.
— Ты такой скучный, — капризно пожаловался Адонай и внезапно плюнул Есугею в лицо с трех метров.
Воин увернулся, подставив плечо. Густая розовая слюна зашипела на броне, растворяя краску.
— Кем ты стал, брат, — прошептал Есугей, глядя в изменившееся лицо брата, на котором вместо мечтательных голубых глаз теперь привлекали внимание сплошь черные маслянистые сферы навыкате.
— Я стал совершенством! — театральный каприз Адоная сменился яростью. — Я вобрал в себя все лучшее, что могла предложить нам галактика! Тысячи эволюционных линий с сотен планет сошлись во мне! Я — апофеоз жизни! Венец эволюции! Альфа-хищник! А ты… ты просто неуклюжее железо. Пожалуй, я поспешил назвать тебя испытанием. Ты не чета мне, заводная кукла.
— Я человек, — проговорил медленно Есугей. — А ты — монстр. Худший из них. Предатель нашего рода. Мы десятилетиями истребляли чудовищ, а теперь ты сам стал чудовищем. Ты и твои собратья-фениксийцы. В своем эгоистичном самолюбовании вы забыли о своей цели, забыли о нашей мечте, променяв их на… на вот это. Совершенство? Если это — совершенство, то мне оно
