мы, но и Железное братство. Ладно, мне правда пора. А тебе пора в душ!
— Да, точно. Так и сделаю. До встречи!
Воин в сияющей броне развернулся и стремительным шагом направился прочь. Есугей проводил брата взглядом и тоже повернулся, намереваясь последовать совету.
Однако по пути его остановил наставник, дождавшийся Есугея после спарринга, и поманил за собой. Молодой и старый воины зашли в пустующий тренажерный зал и сели друг напротив друга.
— Ты знаешь, почему проиграл? — спросил старый мечник.
— Я отвлекся, Хасар-гуай, — склонил голову Есугей. — Моя концентрация была нарушена. Моя внутренняя пустота разбилась.
Старик покачал головой.
— Воин не должен быть пуст. Ты отличный боец, Есугей, и зашел далеко в своем мастерстве, но ты идешь не туда. Чувства воина должны быть распахнуты, он должен видеть и ощущать все вокруг. И тогда никакая неожиданность не станет для него потрясением.
— Я не понимаю, наставник. Разве не дОлжно концентрироваться на битве и отбрасывать остальное?
— Воин живет ради наслаждения битвой, это верно, но это не значит, что для него должна существовать только битва. Ты слишком сфокусирован на себе и на противнике. Да, ты чувствуешь себя вольготно в бою, но при этом ты зажат в узком ущелье той схватки, что перед тобой, а должен свободно парить над всем. Твоим полем боя должна быть бескрайняя степь, а не теснина. Твои чувства должны быть раскинуты широко, вбирая в себя все до горизонта.
Наставник помолчал. Есугей тоже не нарушал тишины.
— Если тебе будет так понятнее, битва — это не только противник перед тобой. Это и все остальное вокруг. Все! Другие воины, союзники и враги. Камни под ногами. Небо над головой. Гора на горизонте. Голос командира в наушнике. Наблюдающая за битвой белка на дереве в километре отсюда. Аромат пыли, пороха и растоптанных васильков. Воин ощущает не только течение собственной схватки, он чувствует течение жизни вокруг, дыхание мира, частью которого является. И тогда ничто не может выбить его равновесия и ничто не может ранить. Но сам воин может использовать течение для своей пользы, для победы в схватке и в битве.
Есугей молчал, задумавшись.
— Ты пытаешься забыть о себе, отрешиться от бахвальства, страха, чувства превосходства. Это похвально, — кивнул старый мастер. — Но ты хочешь взрастить в себе пустоту, а это неверно. Тебе нужно наполнить себя. Только не собственным эго, а жизнью. Откройся миру, Есугей. Впусти его в себя. Полюби его. Почувствуй себя частью мира. Неотъемлемой, неуязвимой, вечной, как ветер степи. Полюби даже своего врага, ведь он тоже часть мира, часть тебя. Только нарушающая гармонию. И твоя задача — не уничтожить противника, а восстановить гармонию мира. Ты изжил в себе злобу, это замечательно. Но сейчас ты должен взрастить в себе любовь. Только так ты достигнешь своего предназначения. Если ты будешь сражаться пустым, однажды ты проиграешь. И после тебя не останется ничего. Пустота не порождает ничего. Любовь порождает все.
— Я солдат, — возразил молодой воин. — Солдаты убивают.
— Мы воины. Мы сражаемся не ради убийств, мы сражаемся ради своей мечты. Своими битвами мы создаем будущий мир, в который верим.
— Я подумаю над этим, наставник, — пообещал Есугей.
Старый воин покачал головой.
— Ты не веришь мне. Считаешь мои слова стариковской чушью. Я лишь надеюсь, у тебя хватит времени, чтобы передумать. Твое мастерство может защитить тебя и принести нам победы, но лишь до какого-то предела. Всегда найдется тот, кто сильнее. Стать непобедимым сможет только тот, чей дух сольется с мировым. И только тот, в ком пылает любовь, может считаться человеком. Иначе он просто биоинструмент. Оружие из плоти. Подумай об этом, Есугей. Мы люди, и наше главное оружие — это наш дух. Не мастерство владения мечом и винтовкой. Именно дух вывел нас из пещер и позволил подняться в космос. А духу нужна любовь, он живет ею.
— Любовь отвлекает от битв, — упрямо помотал головой Есугей. — Она заставляет бояться за себя.
— Она заставляет тебя биться. Сражаться за то, что ты любишь. И дает тебе силы совершать невозможное.
Действие второе.
Железо.
Есугей открыл глаза. Попытался открыть. Он не мог понять, удалось ли ему поднять веки. Темнота.
Кажется, он лежал на спине.
Воин попробовал встать, но что-то удерживало его. Попробовал пошевелить руками — и не почувствовал их. Воин задергался, пытаясь вырваться из плена.
— Тихо, тихо, — прозвучал совсем рядом мягкий женский голос.
Нежная теплая ладонь легла на обнаженную кожу бицепса Есугея, и это прикосновение заставило воина непроизвольно вздрогнуть.
— Все хорошо, ты у своих, — продолжал успокаивающе звучать голос. — Ты дома. Ты живой.
— Я ничего не вижу, — произнес Есугей и сам удивился тонкости и хриплости своего голоса.
— Ты ранен. На твоих глазах повязка.
— Я… ослеп?
— Нет. Но ты потерял один глаз, и мы заменили его кибернетическим. Все хорошо, операция прошла успешно, имплант прижился. Скоро мы снимем повязку, и ты сможешь видеть.
— Где я?
— Среди своих. Отдыхай. Все хорошо.
Нежные пальцы незнакомки сдвинулись, и Есугей осознал, что под ее ладонью в его вену вставлена игла капельницы. Оттуда разлилось синтетическое тепло, и забытье поглотило воина.
Первым, что увидел Есугей, когда вновь пришел в себя и открыл глаза, был яркий белый свет.
Кроме света не было ничего.
Воин зажмурился. Тьма.
Поднял веки. Свет.
— Очень хорошо, молодой человек, — на этот раз голос был мужским, старым, интеллигентным. — Надо полагать, вы видите только свет, но это сейчас пройдет.
— Что со мной?
— Вы были серьезно ранены в бою, молодой человек. Повезло, что вы смогли выжить.
— Вы доктор?
— Кхе-кхе, не ангел, если вы об этом.
Обещание доктора начало сбываться, Есугей уже мог различить в свету какие-то образы. Зрение обретало четкость, словно загружающаяся картинка.
Белый потолок. Хромированные блестящие дуги больничной кровати. Большое окно, за которым колышется зелень листвы. Узкое лицо с бородкой клинышком. Человек склонился над воином. Серые глаза за стеклами очков глядели с профессиональным вниманием.
— Это не легионный лазарет.
— Нет. Ваши эскулапы не смогли бы сделать то, что сделали мы. Хорошо, что им удалось вас стабилизировать и доставить к нам.
— Я не вижу… Слева, — произнес Есугей.
— Неудивительно, ваш глазной имплант пока выключен.
— Включите, — попросил воин.
— Ладно, — не стал спорить врач, протягивая руку куда-то к затылку Есугея. — Будет немного… странно.
Изображение возникло рывком. Даже генетически модифицированного воина, чье зрение было безупречным с рождения, поразила резкость и глубина картинки. На краю видимости маячили какие-то разноцветные пятна. Они превратились в иконки, когда Есугей обратил на них внимание. Тепловое зрение, ультрафиолетовое,
