ночевать, — объяснил Гриша, не давая девочке останавливаться. Он хорошо помнил, что движение согревает. — Где будет хоть немного теплее, чем на улице, понимаешь?
— Х-хорошо, — согласилась совершенно растерявшаяся Маша, следуя за лидером.
Там, где Гриша, казалось, не задумывался, девочка чувствовала подступающую истерику, потому что не представляла, что делать дальше, но, кажется, понимал мальчик. Поэтому расставаться с ним Маша ни за что не хотела, даже если он и возьмет свою плату, хотя в это почему-то не верилось. Девочке вдруг показалось, что Гриша, как рыцарь из сказок, не будет ничего с ней насильно делать.
Этот дом чем-то привлек внимание Гриши, уже очень уставшего, потому что шли они уже больше часа. Почему-то прохожие не обращали внимания на детей, а мальчик, увидев приоткрытую дверь, юркнул туда, утаскивая с собой и Машу. Поднявшись на второй или третий даже этаж, он увидел приоткрытую дверь в одну из квартир. Молниеносно приняв решение, Гриша завел Машу внутрь. Замок звонко щелкнул за спиной, давая ощущение какой-то безопасности.
Квартира, навскидку, была двухкомнатной. Валявшиеся повсюду вещи демонстрировали следы поспешных сборов, что, по мнению Гриши, означало, что гостей можно не ждать. Увидев вполне новый диван, мальчик усадил Машку, а сам прошелся по комнатам. Его уловом стали одеяла, наваленные друг на друга. Споро перетаскав их всех к дивану, Гриша устало присел.
— Хлеба немного, но мы хорошо пообедали, — сообщил он, доставая кусочек из кармана. — Так что поужинай и давай ложиться.
— Гриша… — Маша решила разделить хлеб пополам. — Почему ты такой?
— Потому что так правильно, — что на него нашло, мальчик и сам не мог бы объяснить, но для него действительно так было правильно, только в детдоме невозможно, там заботу считали слабостью.
Сил уже не было никаких, а еда — только кусочек хлеба, быстро съеденный обоими. Совершенно не думая ни о чем, подростки залезли под кучу одеял, засыпая. Но через некоторое время опять стало холодно и Маша, робея от своей наглости, позвала.
— Гриша, иди ко мне, — девочка не думала, о том, что может случиться, она спасалась от холода. — Вдвоем теплее.
— Хорошо, Маша, — кивнул мальчик, залезая к ней.
О том, что положено смущаться соседству с девочкой, Гриша просто не знал, поэтому обнял Машу, пытаясь согреть ее. Ему тоже было холодно, а о том, что вместе теплее, мальчик знал из фильмов. Они уснули, и до утра их никто не побеспокоил, что позволило хотя бы отдохнуть. Почему-то хозяева в квартиру так и не вернулись, но об этом уставшие дети узнали только утром.
* * *
Студеное утро отбивало всякое желание вылезать из-под одеяла, но проснувшийся первым Гриша отлично понимал, что есть вещи, которые «надо». Поняв, что началась война, такая же, как и полвека назад, он осознавал — они никому не нужны. Почему она была не ядерной, мальчик даже не подумал, он просто принимал реальность такой, какой она была. Поэтому проснувшись, Гриша занялся осмотров шкафов, тумбочек и кроватей. И удача улыбнулась ему, позволив обнаружить зимние детские вещи, видимо, второпях позабытые. «Надо же, — подумал мальчик. — Опять повезло». Этические вопросы Гришу не интересовали, как и судьба хозяев квартиры.
Теперь надо было озаботиться едой. Тщательно обыскав квартиру, мальчик нашел две картофелины и немного муки, из чего решил сварить суп. Благодаря детдому он умел многое, а тот факт, что в холод надо кушать теплое, мальчик запомнил еще из школы, мысленно поблагодарив учительницу, рассказавшую об этом.
Плита была странной, больше напоминавшей что-то очень старое, но разжечь ее удалось. Очень пригодились рассказы ветеранов, приходивших в их детский дом, когда еще был Союз. Вода из крана текла плохо, но текла, что позволило подумать о супе, чем Гриша и занялся. Он готовил немудреную пищу, думая о Маше. Осознавая, что теперь у него есть повод и смысл жить, мальчик улыбнулся. Именно забота о девочке давала ему смысл жизни сейчас, как ни дико это было осознавать. Одним своим существованием Машка дала Грише смысл и цель в жизни, что было очень важно. Особенно в их нынешней ситуации.
Процесс готовки думать не мешал, поэтому мальчик анализировал. Они ехали в автобусе, потом что-то случилось, все, видимо, начало взрываться. Могло ли это быть в результате войны? Подумав, Гриша понял — вполне. Но если так, то в автобусе больше никого не осталось, и их двоих не ищут. Это было, по его мнению, хорошей новостью. Дальше… Они в городе, чем-то знакомом, кстати. Люди вокруг говорят по-русски, значит… Вот что это значит, мальчик не особо понимал. Впрочем, навык воровства у него был, а он точно знал — если не наглеть, то внимание «смотрящих» на себя не обратишь. Значит, жить было, по идее, можно.
Теплой воды, ожидаемо не было, а как зажигать висевший над кранами агрегат, Гришка не знал, поэтому согрел поды для Машки в кастрюле, что было, по его мнению, вполне логично — девочка же. Убедившись в том, что все готово, мальчик двинулся к вороху одеял.
Глава 3
Проснулась Маша от того, что ее как-то очень ласково гладили по лицу. Ощущение было непривычным, давно не испытанным, потому глаза девочки сразу же раскрылись. Увидев Гришу в каком-то явно толстом свитере, Маша удивилась. Еще больше девочка удивилась, услышав то, что ей говорил этот точно необыкновенный мальчик, заботившейся о ней, как никто и никогда. Наверное, прошлое девочки стерлось, но теперь… Ничем ей не обязанный Гриша заботился, как будто она была ему кем-то близким. Впрочем, положа руку на сердце, Маша уже была согласна, пожалуй, на все. Очень уж страшно было.
— Я тебе согрел воды, чтобы ты могла умыться, — сообщил Гриша, осторожно разбудив Машу. — И еще у нас есть завтрак, правда только на один раз… Но он есть!
— Чудо просто, — улыбнулась девочка, вылезая из-под одеял и разглядывая то, что ей протянул мальчик. — Спасибо… — смутилась она.
Такая забота была непривычной, даже очень. Маша, немного подумав, убежала в сторону удобств, каким-то шестым чувством их найдя. Впрочем, вариантов было немного, поэтому девочка и не растерялась. Все вокруг было каким-то несовременным, впрочем, сантехника от приютской отличалась мало. Еще ее удивлял тот факт, что Гриша не пошел за ней подглядывать, хотя, насколько она знала, это было бы нормальным.
Пока Маша умывалась, Гриша рассматривал найденную в почтовом ящике газету. Обычная газета, с привычной советской символикой, за последние годы слегка подзабывшейся, привлекала взгляд не статьей о Ленинграде, а датой. Даже если она пролежала в почтовом ящике
