Глава 1
Поцелуй Джинни отдавал горечью. В первый момент Гарри подумал, что это горечь утраты — ведь столько детей погибло. Они все равно были детьми, хоть и считали себя взрослыми. Вдруг захотелось простого человеческого тепла, как хотелось и в в детстве — чтобы обняли, погладили, чтобы родной голос произнес теплое слово, вот только не было у Гарри Поттера родных. Никогда не было. Только всеобъемлющее чувство вины.
Поэтому поцелуй отдавал горечью. Последний Поттер ходил, разговаривал, улыбался, но будто умер где-то внутри. Жизнь как-то внезапно потеряла смысл — Волдеморта больше не было, а он… Когда-то давно Гарри считал, что нужен Гермионе, но сейчас, видя счастливое лицо той, что еще в палатке, совсем недавно и так давно, хотела остаться с ним, юноша просто не мог оставаться среди этих людей. Хотелось уехать далеко-далеко… или умереть.
Больше всего хотелось умереть, ведь смысла жить просто не было. Не было любви, способной подарить этот смысл, не было врага, не было друзей. Рону и Гермионе было хорошо вдвоем, а улыбки Джинни казались фальшивыми. Сейчас Гарри смотрел на окружающих и просто не чувствовал себя больше нужным. Лишь помехой. Мавр сделал свое дело…
Попадись ему сейчас понимающий человек, согрей этого подростка, все могло бы быть иначе. Да если бы он мог хотя бы поверить Джинни — все было бы иначе. Но перед глазами сияла счастливая улыбка Гермионы, которой он был не нужен. А она… Гарри не понимал, что такое «любовь», поэтому не решился бороться — ведь она счастлива. Он ушел, заперевшись в доме Блэков, что так и не стал его домом. И даже портрет Вальбурги молчал.
— Молодому господину нужно выпить это, — протянул фиал Кричер. Гарри, ничего не спрашивая, выпил. Через минуту его согнуло в три погибели.
Лихорадило парня три дня, лишь на четвертый он смог подняться, поняв, что по какой-то причине выжил. Но вот теперь память Гарри выглядела совсем другой. Он вспоминал происходившее с ним и… тихо плакал. Оказалось, что стирали память ему бесчисленное количество раз. Бесчисленное количество раз юношу заставляли забывать теплые слова Гермионы, предательство рыжих. Всех рыжих. Ведь в «Норе» Гарри слышал очень многое.
День проходил за днем, Гарри проводил эти дни в раздумьях. Он оценивал свою жизнь, все больше понимая, что изначально был игрушкой. Глядя в окно, юноша видел улыбающихся детей, у которых была семья. А у него не было, как оказалось, совсем ничего. Крутя в руке палочку, Гарри осознавал бессмысленность своего существования. И, казалось, лишь шаг отделяет его от конца.
— У Блэков есть старый ритуал, — произнесла однажды нарисованная Вальбурга. — Ты можешь попросить Хранителя Рода…
— О чем мне просить? — грустно усмехнулся последний Поттер. — То, чего мне хочется, не будет никогда.
— Ты можешь переиграть свою жизнь, — произнесла женщина. — Если, конечно, будешь готов заплатить свою цену.
— Как будто я мало платил… — Гарри откинулся на спинку кресла, бездумно глядя в покрытый паутиной потолок.
Разумеется, он хотел бы переиграть жизнь. Возможно, если бы юноша был смелее, Гермиона не выбрала бы Рона? Все чаще мысли крутились вокруг девушки. Девушки, что счастлива с другим. Девушки, что никогда больше не обнимет так, как обнимала в палатке. И Гарри решился. Жизнью своей он не дорожил, а смерть была просто желанной.
И звучали под сводами ритуального зала древние катрены. И содрогались стены дома, неожиданно атакованные аврорами. Гарри понимал, что живой он никому не нужен, поэтому его совершенно не заботило очередное предательство. Ритуал шел и в миг, когда рухнул дом семьи Блэк, Гарри вонзил кинжал прямо в свое сердце, завершая ритуал.
Почему-то оказавшись не на призрачном вокзале, юноша огляделся — он был на лесной полянке, до боли напоминавшей ту, на которой стояла когда-то бесконечно давно обычная палатка. В которой было сказано много теплых слов, и которая теперь казалась сном. Просто сном.
— Здравствуй, потомок, — высокий, на голову выше Гарри, мужчина смотрел на юношу. — Ты хочешь переиграть судьбу, но готов ли ты к цене?
— Что может быть хуже того, что я уже испытал? — хмыкнул Гарри.
— Ты многого не знаешь, мальчик, — покачал головой незнакомец. — Я возьму с тебя цену, а потом дам тебе, что ты просишь.
— Хорошо, — кивнул юноша, которого все равно не спрашивали.
— Но сначала я покажу тебе, — вздохнул мужчина. — Смотри!
И Гарри увидел. Он увидел, что стояло за счастьем Гермионы. Родители, запугавшие девочку до трясучки, вызывали недоумение. МакГонагалл, которой очень нравились чужие слезы. Амбридж, мучившая Гермиону так, что та не могла ходить. И — Уизли. Зелья и ритуал, сделавший мисс Грейнджер рабыней Рона Уизли. Гарри хотелось бежать, спасать девушку, но было уже поздно.
— Да, уже поздно, — кивнул незнакомец, и все погасло. Просто исчезло, как будто и не было ничего. Остался только Гарри и тьма.
***
Гришка Нефедов был обыкновенным ленинградским мальчишкой. Он жил с папой, мамой, старшим братом в небольшой квартире в доме, недалеко от Смольного и очень гордился этим фактом. Свой город мальчик любил. Ходил в школу, дрался, как без этого, играл и жил обычной жизнью. Пионерия, а потом и комсомол давали ему понимание того, что он не один — вокруг огромная страна. Мама работала на «Красном треугольнике», папа служил врачом на городской станции «Скорой помощи», поэтому Гришка часто бывал у папы на работе, ему было очень интересно.
Эти странные сны начали сниться Гришке, когда ему исполнилось пятнадцать. Комсомолец уже хорошо понимал, что можно говорить, а о чем лучше молчать. В снох он проживал жизнь английского мальчика по имени Гарри Поттер, каждый день понимая, как же ему повезло родиться в Советском Союзе. Жизнь сироты проходила перед глазами Гришки, никому не нужный мальчик, над которым издевались опекуны, били его, ненавидели… Как фашисты какие-нибудь.
Но потом было только страшнее. Волшебная школа, похожая на тюрьму, как ее себе представлял Гришка, оказалась совсем не волшебной. Скорее, страшной, что для юноши казалось нормальным — буржуи же, понятно, что для них жизнь ребенка не стоит ничего. То ли дело в Советском Союзе! Так проходил день за днем — ночью страшные сны, днем обычная учеба. Закончившаяся школа, медицинский институт — вариантов не было,
