Васильевич, какое же тут преступление? И обмана никакого нет. (Искренне.) Государству мы сдадим все, что полагается. Обязательства свои выполним полностью…
К а л и б е р о в (сквозь зубы). Мошкин! Если ты еще хоть раз заикнешься про это, имей в виду — все твои комбинации я вскрою на бюро райкома.
М о ш к и н (испуганно). Степан Васильевич! За что? Я ж только вам рассказал. Даю вам честное слово: буду работать так, как вы скажете.
К а л и б е р о в (серьезно). Как скажет партия.
М о ш к и н. Ну и партия, конечно.
Входит А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Степа, надень ты костюм. Неудобно ведь в пижаме.
К а л и б е р о в уходит в спальню.
(Мошкину.) Говорили вы Степану Васильевичу про ваш деликатный способ?
М о ш к и н. Куда там! И слушать не хочет. Такую мне баню устроил, только держись.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. А вы уж и испугались?
М о ш к и н. Конечно, боязно без разрешения.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. А вы не бойтесь. Где же вы видели, чтобы на это… разрешение давали?
М о ш к и н. Так он же ни слушать, ни знать ничего не хочет.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Ах, какой вы недогадливый! Раз он не хочет, так ему и не надо этого знать. Поняли вы наконец?
М о ш к и н. Хм-м, ей-богу, сам бы никогда не догадался.
Входит П е ч к у р о в.
П е ч к у р о в (в дверях). Здравствуйте, Антонина Тимофеевна.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Здравствуйте, Кузьма Прохорович.
Печкуров и Мошкин здороваются молча.
Как поживает Нина Трофимовна?
П е ч к у р о в. Спасибо, здоровехонькая. Привет вам передавала.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Благодарю, а как сынок? Бегает уже, наверное?
П е ч к у р о в. Нет, лентяй. Все еще ползает.
М о ш к и н. Весь в отца.
Г о л о с К а л и б е р о в а. Антонина! Куда ты опять запонки спрятала?
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а (гостям). Извините, пожалуйста. (Уходит в спальню.)
М о ш к и н. Ты что так поторопился?
П е ч к у р о в. Припекло, вот и поторопился. Ну, как он?
М о ш к и н. Как всегда, шумит.
П е ч к у р о в. Ты ему уже сказал?
М о ш к и н. И да и нет. Тут, в общем, надо быть дипломатом. Ты ему тоже намекни об этом, но только с государственных позиций, не в лоб. Скажи, что в интересах района ты не будешь цепляться за всякие там инструкции и сделаешь все, чтобы не быть нам в хвосте.
К а л и б е р о в (входя). А-а, пьянтрест явился. Здороваются.
М о ш к и н (весело). Ну, как там у вас, товарищ директор спиртзавода, еще не капает?
П е ч к у р о в. Хоть не капает, а сырость есть.
М о ш к и н. Сырость или сырец?
К а л и б е р о в (поискав у себя папиросы). Антонина! Где мои папиросы?
П е ч к у р о в (предлагает свои). Вот, пожалуйста.
М о ш к и н (опережая Печкурова). У меня как раз ваш любимый сорт.
К а л и б е р о в (шутя). Взяток не беру.
Входит А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а, дает ему папиросы.
Ну, чего же вы стоите? Садитесь.
М о ш к и н. Спасибо, я пойду. Будьте здоровы, Степан Васильевич, и имейте в виду, что на Мошкина вы можете вполне положиться. Мошкин вас не подведет.
К а л и б е р о в. Ладно, ладно, будь здоров.
М о ш к и н. Ну, товарищ директор спиртзавода, готовься к приемке хлеба. Завалим аж под самую крышу. (Уходит, провожаемый Антониной Тимофеевной, которая тотчас же возвращается.)
К а л и б е р о в. На новоселье скоро позовешь?
П е ч к у р о в (вздыхая). Теперь и сам не знаю когда. Все мои планы… (Махнул рукой.) Разве только вы выручите, Степан Васильевич.
К а л и б е р о в. Не от прокурора ли? Материалы с завода на собственный домик таскал?
П е ч к у р о в. Как можно! Здесь у меня все чисто. Все за свой счет. И квитанции имею. (Полез в карман.) И на кирпичи и на лес…
К а л и б е р о в. Ну, а что ж тогда случилось?
П е ч к у р о в. Военком… (Вздохнув.) Майор Дуев…
К а л и б е р о в. Что майор Дуев?
П е ч к у р о в (с иронией). Пятого июня его жена была именинница.
К а л и б е р о в. Ну и что же?
П е ч к у р о в. Ну, а я завертелся и забыл. Совсем из головы вылетела.
К а л и б е р о в. И что же он?
П е ч к у р о в. Вот повестку прислал. Видно, хочет на лагерный сбор отправить.
Калиберов и Антонина Тимофеевна смеются.
К а л и б е р о в. Ты что, серьезно думаешь, что военком из-за каких-то именин повестку тебе прислал?
П е ч к у р о в. Не вижу других причин, Степан Васильевич. И Мошкин говорит, что так оно и есть.
К а л и б е р о в. Ох уж этот Мошкин!
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а (смеясь). Это вам наука. Именины жен начальства не такой уж пустяк, чтобы о них забывать.
П е ч к у р о в. Вам смешно, а я младший лейтенант запаса.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Для младшего лейтенанта у вас, Кузьма Прохорович, жирку многовато.
К а л и б е р о в (сквозь смех). Какой из тебя офицер? Умно все-таки делают, что не дают толстеть.
П е ч к у р о в. Степан Васильевич, так вы…
К а л и б е р о в. Нет, брат, тут дело государственное. Конституцию читал? Там записано, что защита отечества — священный долг каждого гражданина СССР.
П е ч к у р о в (уныло). Читал, знаю…
К а л и б е р о в (нравоучительно). Международная обстановка не очень спокойная. Мы всегда должны быть начеку, должны быть готовы к обороне.
П е ч к у р о в. Степан Васильевич, я человек серьезный и в принципе, конечно, ничего не имею против.
К а л и б е р о в. Еще бы…
П е ч к у р о в. Однако взвесьте все это с точки зрения государственной. Начинается самая горячая пора. Вот-вот пойдет хлеб, надо завод готовить к сезону, заготовить сырье. Где же я принесу больше пользы? Этот вопрос надо решить с государственной точки зрения, в интересах района.
К а л и б е р о в. Н-да… В интересах района, говоришь?
П е ч к у р о в. Майор Дуев решает это чисто ведомственно, а вы можете с государственных позиций.
К а л и б е р о в. Н-да…
П е ч к у р о в. За моего заместителя, главного инженера, я лично не поручусь. Сами знаете, какой он буквоед. Что б ни делал, от буквы не отступится. Нацепит пенсне на нос — и в инструкцию. А когда начнутся хлебозаготовки, надо, знаете, иной раз, так сказать, и гибкость проявить, а не только по инструкции.
К а л и б е р о в. Ну, я ему так гайки закручу!
П е ч к у р о в. Так ему же еще нужно закручивать, а у меня уже и так закручены… (Вздохнув.) Дальше некуда закручивать.
К а л и б е р о в (в раздумье). Так, та-ак… А на какое число тебя вызывают?
П е ч к у р о в. В том-то и дело, что на завтра.
Калиберов ходит по комнате, прикидывая, как решить этот сложный вопрос. Печкуров ждет его решения, как приговора. Он посматривает на «адвоката» — Антонину Тимофеевну, как бы прося помощи.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Степа, ты все-таки переговорил бы с Дуевым.
К а л и б е р о в. Я ему не начальник.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. А ты бы ему посоветовал, объяснил… с государственных позиций.
П е ч к у р о в. При вашем авторитете, Степан Васильевич, одного слова будет достаточно.
Калиберов ходит по комнате. Антонина Тимофеевна и Печкуров провожают его глазами. Наконец Калиберов подходит к телефону.
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а (выразительно взглянула на Печкурова). А я вам сейчас завтрак организую.
К а л и б е р о в (по телефону). Майора Дуева.
П е ч к у р о в (Антонине Тимофеевне). Это у вас настойка?
А н т о н и н а Т и м о ф е е в н а. Одни ягоды…
Печкуров вынимает из портфеля грелку со спиртом и жестом указывает, что ее надо вылить в графин с настойкой, который стоит на окне. Антонина Тимофеевна так и делает.
