как у магазинного цыпленка, — хихикнула в лицо Волобуевой ее соседка слева.
Волобуева сразу похорошела, будто произнесли имя любимого.
— Она всегда гостей назовет, извините за выражение, целую капеллу,—добавила соседка справа.
— А вы, вы у нее бываете?—спросила левая.
— Чего вы меня на «вы» тыкаете? — дернулась первая.
— Много из себя мните! — бросила левая.
— Ничего я не мну, — швырнула обратно правая.
— Когда приезжали грецкие артисты,—прервала Волобуева, — Червочкина в фойэ ошокировала меня с ног до головы.
— А вы крэвэток едали? — почему-то спросил я.
— Да, кушала, — внимательно посмотрела на меня Волобуева, как на кусок стекла, попавшего в сладкий творожок.
Я взглянул на Татьянку. Она радостно алела — чистая кровь безо всякой примеси молока. Ее взгляд прилип к Волобуевой.
Комната бурлила, как кипящий котел. В накипевшей пене то там, то здесь появлялась богиня — моя Татьянка.
— Развлеки вон ту гостью.
Я посмотрел на молчаливую девушку и подумал — где же у женщин кончаются глаза?
— Вы так задумчивы... — начал было я.
— Женщина — это загадка, которая отгадывается только после свадьбы, — перебила меня девушка и показала зубы, розовые от губной помады.
— Ясно, — сказал я и решил, что ее лучше всего слушать, когда она молчит.
Дальше листать не имело смысла. Я налил себе холодной воды и залпом выпил. И налил еще, но выпить не успел — громко хлопнула дверь.
— Это кто ушел? — спросила Волобуева.
— Пустяки, — ответила Татьянка, — он работает троллейбусом.
Волобуева густо засмеялась, будто во рту налипло тесто. Спохватившись, засмеялись все, но чуть-чуть потоньше.
Татьянка смеялась грудным вкусным смехом будущей счастливой супруги. Широкие, мягкой линии плечи слегка колыхались. Грудь, будто отлитая из меди, скромно подрагивала. Стан, не талия, а стан, замер на могучих и нежных бедрах. Наверное, так смеялись богини до замужества.
Я смотрел на эту книгу и думал: «А нужно ли содержание под такой великолепной обложкой? Да и кто будет его искать, очарованный золотым переплетом? Буду любоваться за обедом, покажу приятелям и пройдусь вечерком по улице, чтобы встречные мужчины выворачивали шею».
— Но я не собираю таких книг, — сказал я, видимо, вслух.
Все посмотрели на меня. Я встал и пошел к выходу.
— Куда же вы? — удивилась Волобуева.
— Пустяки, я тоже работаю бульдозером. На лестнице меня догнала Татьянка.
— Ты меня шокируешь! Куда ты уходишь?
— К старичку с ниткой.
— Знаю я этих старичков! — ревниво добавила она.
— Этих, Татьянка, ты не знаешь и знать никогда не будешь.
Я вышел на улицу. Ватными клочьями проносились в голове обрывки нелепых мыслей, грустные, как старинные вальсы. До закрытия магазина оставался час. Я успею. Старичок, наверное, склевал не одну книжку.
Вот приду в магазин и спрошу: «Старичок, почему ты не Татьянка-богиня, а всего-навсего — человек?»
Кулинарный рецепт
Мужчин здесь нет? И не надо. Им наша кулинария ни к чему. Тогда слушайте рецепт. Я вас научу — это очень просто.
Возьмите стакан натуральной сметаны, из магазина. Тщательно перемешайте ее между собой...
Кстати, о магазинах. Муж говорит мне: «Что ты все «бакалея» да «галантерея»? Давай сходим в Эрмитаж». А я ему собственный афоризм: «Пассаж — вот мой Эрмитаж». Ходили мы в Филармонию. Мне сказали: когда слушаешь музыку, то надо смотреть не на музыкантов, а на пол. Смотрела — ничего особенного.
Так вот, положите в сметану ложечку сахара, перемешайте его между сметаной до состояния полной невесомости...
Он мне и говорит: «Люди, мол, космосом интересуются». Космосом?! А люди замужем были?! То-то!
Значит, перемешайте все и добавьте на кончике ножа ванили... или молотого перца... не помню... вот память-то стала, боже мой...
Кстати, о боге. Есть ли он, не знаю, но после замужества, скажу точно, — черт существует.
Уксусу вы добавили? Вот теперь надо все перемешать, а раньше не надо было мешать. Да и теперь не надо, а начинайте прямо взбивать до василькового цвета...
А ведь он тоже начинал с цветов. Поднес мне букетик, я и развесила уши. Очень даже стоит подарить девушке три-четыре букетика цветов, чтобы она потом всю жизнь лепила ему фрикадельки.
Когда взбитая масса увеличится в пять раз, то, помешивая, влейте тонкой струей малиновый сироп или полстакана подсолнечного масла. Много жиров не надо — они полнят...
Вчера он меня осмотрел вдоль, поперек и по диагонали, а потом и стал рассуждать, что якобы то ли Гюго сказал Дюме, то ли Дюма сказал Гюге насчет женского скелета. А я так скажу: конечно, чтобы поразить мужчину, можно выучить два языка или овладеть кибернетикой. Но проще купить парик.
Мяса, значит, положили...
Ха! Мужчины! Я вот прожила со своим всю жизнь и вдруг обнаружила, что ему, кроме мяса, ничего не нужно. Это еще хорошо. Есть мужья, которые просят рыбы. Мой хочет есть мясо, а сам кричит: «Принципиальность, принципиальность!» И дураку известно, что принципиальность не каждому по средствам.
Итак, лавровый лист мы положили. Теперь возьмите десяток яиц, отделите желтки от белков, затем их тщательно перемешайте и влейте в массу. Если лавровый лист покраснеет, то, значит, у вас произошла какая-то реакция. Теперь бейте до куполообразного состояния...
Недавно купил мне шляпку куполом, как цирк шапито. Говорит: «Носи, ты в ней таинственная, как ревизия». А я так скажу: если у тебя нет таинственного взгляда, то и дуршлаг на голове не поможет.
Чего мы еще не клали? Чесночку. Потолките головки три и вбейте в массу. Поставьте на огонь и прокипятите. Не забудьте посолить и заправить мукой. Влейте туда стакан коньяку для чувства современности...
«Ты, — говорит, — несовременна, как комод. Ни песен современных в тебе, ни танцев стильных». Почему же, милый, не умею? Приоткрой-ка ушки. Почему же, милый, не умею? Чуть-чуть подвинься. Плохо, да? А когда после работы я одной ногой в магазине, другой в прачечной; одной рукой в раковине, другой в ванной, а голова моя лежит в парикмахерской — знаешь, какой современный твист получается?!
Горчицы мы не клали? И олифы не лили? А какой это рецепт я вам даю? Ну, это не важно... А, вспомнила! Это шпаклевка для ремонта квартиры. Если она не будет шпаклевать,
