проступивший пот со лба.
Господи! Папочка, прошу тебя, найди меня как можно скорее!
***
Отвратительно, когда ты не способен хоть как-то ориентироваться во времени. Я не понимаю, прошли минуты или часы? И сколько таковых в сумме…
Головная боль усиливается. Я всё больше мёрзну. Однако это не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствую, сидя в кромешной тьме.
Тревога.
Беспокойство.
Первобытный страх.
Мысли путаются. Думать о чём-либо крайне затруднительно. Мешает излишне развитое воображение, буквально кричащее о том, что мрак скрывает некие ужасные вещи.
И плевать, что давно взрослая.
Боюсь… Очень боюсь.
До дрожи в коленях. До тремора в онемевших конечностях. До гадкого приступа удушья.
Клянусь, будто чьи-то невидимые руки сдавливают горло.
Мне очень плохо.
Вот вам ещё одно доказательство того, что я так и не выиграла эту битву. Не сумела побороть свою детскую фобию. Провал. Хотя кого я обманываю? Что это была за борьба такая, если я по сей день засыпаю с ночником?
Стыдно.
Грею ледяные ладони друг о друга. Зажмуриваюсь до цветных кругов перед глазами.
Отчаянно хочется вдруг проснуться и с облегчением выдохнув, осознать, что это был всего лишь дурной сон.
Но какое там…
Я, испуганная и совершенно разбитая, лежу не в своей кровати, а на бетонном полу.
***
Ожидание затягивается. Моё состояние ухудшается. Все чувства восприятия действительности обостряются до предела. Оголён каждый нерв.
Что сейчас? Ночь? Утро? День?
Когда кажется, что уже никто не придёт, случается это: я слышу, как кто-то открывает тяжёлую дверь. Слышу, но насколько реально происходящее, до конца не осознаю. По крайней мере, до того момента, как в стену ударяет луч спасительного света.
— Вот дура! Так и думал, что не допрёт.
Узнаю этот голос.
— Ээ, алё! Недалёкая, тут кровать есть. Какого ляда ты разлеглась на полу?
— Девчонка выглядит болезненно бледной, — говорит второй.
— Ну так ревела-истерила. Посмотри на неё. Эу! Подъём! — тычет мне в живот носком кроссовка.
— Чё ты делаешь?
— Проверяю, не скопытнулась ли наша Настенька раньше положенного, — приседает на корточки и светит мне фонарём в лицо.
Ослепнув, непроизвольно морщусь.
— Поднимайся давай! Ну!
Принимаю сидячее положение.
— Пожрать тебе принесли, принцесса.
Вижу, как ставит что-то на пол.
Он издевается?
На самом деле думает, что у меня есть аппетит?
Отталкиваю от себя ногой лоток. Так резко, что он отлетает и переворачивается.
— Ты охренела, дрянь? — наклоняется и больно хватает меня за руку. — Будешь давиться просроченными консервами. Поняла меня?
— Отвали от неё. Чего ты ожидал? — вмешивается его сообщник.
— Собираешься с ней нянчится? Лично я — нет!
— Не хочет есть — пусть не ест.
— Ну посмотрим, долго ли протянет, — разжимает пальцы, освобождая кисть, зажатую словно в тиски.
Смотрим друг на друга. И взгляды эти выражают обоюдную неприязнь.
Всё его лицо закрыто чёрной тканевой балаклавой, но конкретно в этом случае, мне, пожалуй, достаточно видеть лишь глаза, чтобы понимать: человек меня люто ненавидит.
Знать бы за что…
— Сам, короче, с ней возись, — сплёвывает на пол и уходит.
Урод.
Поджимаю ноги к груди. Отмечаю про себя, что некогда белоснежный комбинезон безвозвратно испорчен. Грязный. Дырка на коленке.
Смешно. Это сейчас едва ли важно…
Прислоняюсь затылком к стене.
— Вы уже связались с моим отцом? — интересуюсь, когда остаёмся вдвоём с Адекватным.
— Не задавай мне таких вопросов.
— Из вас двоих ты кажешься наиболее здравомыслящим…
— Не торопилась бы с выводами, — перебивает, не позволяя закончить.
Обнимаю себя руками. Нахмурившись, внимательно его рассматриваю.
Высокий. Спортивного телосложения. Одет по-простому: джинсы, футболка, кеды. Лицо, как и у подельника, полностью закрыто балаклавой. Видно только глаза и губы.
— В шкафу есть тёплая одежда, — сообщает он.
Наверное, по моей закрытой позе определил, что мне холодно. А я и правда жутко замёрзла. Пролежала на полу энное количество времени. Зуб на зуб не попадает.
— В соседней комнате стоит кровать. Туалет и душ найдёшь там же.
Туалет. Я бы с удовольствием им воспользовалась. Давно терплю.
— Вода тут есть, с электричеством проблемы.
— Как долго вы собираетесь держать меня здесь?
— Я уже сказал тебе, не задавай лишних вопросов, — повторяет сухо.
— Имею право, — отражаю своенравно.
— О правах забудь, ты не в том положении.
— Да в каком бы положении я не была…
— Будешь злить его — сделаешь себе только хуже.
— А куда хуже? — усмехаюсь, качая головой. — Убьёте? Уже убивали кого-то? М?
Сама не понимаю, зачем его провоцирую. Глупо, да, но откуда-то во мне есть идиотская уверенность в том, что он… не обидит. Как тот, другой.
— Просто делай то, что тебе говорят. Финт с едой к чему был?
— Скажи, у тебя есть родители?
Молчит.
— Ты хоть представляешь, как сильно они за меня сейчас переживают?
— Кончай давить на совесть.
— Ничего святого! — всё же бросаю в сердцах.
— А твой отец святой, значит… — цедит сквозь зубы.
— Людей он не похищает!
— Свернём этот бессмысленный разговор. Иди проверь, что с водой.
«Иди. Проверь»
Как сидела, так и сижу. Ещё и поворачиваю голову вправо. Даю понять, что с места не сдвинусь.
— Ну ясно.
Пучок света меняет траекторию.
Он собирается уходить.
— Подожди! — кричу, испугавшись того, что снова останусь одна в темноте.
Оборачивается.
— Фонарик. Оставь его… Пожалуйста.
Глава 2
Со светом приходит нужное мне спокойствие, и я отправляюсь исследовать территорию. Начинаю со шкафа, стоящего в углу. И действительно нахожу там вещи, о которых упоминал один из похитителей. Вещи, кстати, мужские, но в моей ситуации особо выбирать не приходится.
Расстёгиваю боковую молнию и снимаю с себя убитый комбинезон. Так жалко… Кучу денег за него отвалила. Дизайнерская вещица. Была.
Оставшись в одном белье, вздрагиваю от холода, пронизывающего до костей. Такое ощущение, что в этом чёртовом подвальном помещении температура опустилась ещё на несколько градусов.
Интересно, такое возможно?
Натягиваю спортивные штаны и тёплые шерстяные носки. Беру фонарик. Прихватив с собой майку с толстовкой, направляюсь к двери. Было сказано, что там есть вода. Она-то мне сейчас и необходима. Волосы ведь до сих пор в геле и лаке. Ощущения из-за этого отвратительные.
Решительно кладу пальцы на ручку. Сперва прислушиваюсь. Потом трусливо заглядываю, держа источник света перед собой, и лишь после, не обнаружив там чьего-либо присутствия, захожу.
Эта комната намного меньше предыдущей. У правой стены, «украшенной» красным совдеповским ковром, стоит кровать с тумбочкой. По соседству с ней стул. У левой — письменный стол и полка с книгами.
Двигаюсь дальше. Поборов страх, открываю ещё одну дверь. Там обнаруживается то, что я
