Русые волосы стянуты в хвост. Голубые глаза блестят сквозь густые чёрные ресницы. Мамины чётко очерченные скулы, отцовский нос с ноздрями в разлёт. Он и сам иногда интересовался у зеркала, кто перед ним стоит. Да, про возраст стоило выражаться осторожнее.
Он увидел, как просветлел её взгляд – это сколько же она себе успела напридумать?! Пора сворачивать эти сопли!
– В общем так! Эта девочка – частичка моей жены. Будем считать, что её наследница или дочка. А дочка Анны – моя дочка! И если для разъяснения этого вопроса мне потребуется промыть тонну-другу синих мозгов – присылайте, я готов!
Последние слова были обращены уже к родителю. Надо сказать, что выражение лица последнего тоже претерпело изменения. Облегчения в нём не угадывалось, а вот удивления – сколько угодно!
– Дочь Анны? Не Мины? – отец говорил по слогам.
Лент замер. Он много думал об этом. Красавица Мина – женщина, спасшая ему жизнь – американская танцовщица, о которой по всем законам жанра он должен сейчас скорбеть как о своей последней любви… Но о какой любви может идти речь, если они виделись всего несколько раз в жизни?
Ну и что, – апеллировал он сам себе неоднократно, – может, это была любовь с первого взгляда?! И тут же понимал, что всегда чувствовал в ней ушедшую жену. И разве не сама Мина говорила ему о том, что в своих снах, в тех самых, где они всегда были вместе, она была не собой, а другой женщиной. И спасти его пыталась потому, что это было необходимо той, другой. Ах, Мина… Как в старом голливудском кино, злодей должен раскаяться и умереть. Только тогда конец будет правильным. Сердце пропустило удар, но Лент не дал дыханию сбиться.
– Дочь Анны, отец. Моя дочь.
Отец приподнял одну бровь, поднёс ко рту чашку и выдохнул прямо в неё: – Ладно. Поезжай. Возьму на личный контроль, – и добавил едва слышно: – Внучка, как-никак…
А рядом, с робкой готовностью часто закивала головой Любочка. Прекрасно! Теперь Лент мог не сомневаться – с его отъездом поиски не только не прекратятся, но и ускорятся.
Глава 3Поспать в самолёте не удалось. Как только Лент закрывал глаза, перед ними сразу вставала Анна. Встревоженная, натянутая, как струна, будто предупреждающая об опасности. Тыльную сторону ладони Лента тут же припекала огнём её именная руна, и он просыпался в поту, так и не успев толком заснуть, с полным ощущением того, что Анна рядом.
Паспортный контроль промелькнул незамеченным – перед хмурой физиономией серьёзного пассажира расступались все, включая погранцов.
Зал прилёта встретил духотой, с которой даже в этот утренний час не справлялись кондиционеры, если, конечно, они и вовсе не вышли из строя, как обычно случается в жару. Хорошего настроения это не прибавило, и Лент начал подозревать, что если немедленно не отыщет табличку со своим именем, то ненароком может учинить какой-нибудь несчастный случай – не секрет, что недовольные ведьмаки пожароопасны. Особенно, если они, посинев, плохо управляют собственным пламенем.
Но обошлось. Вместо таблички, его глаза выхватили из толпы знакомую улыбку Айгуль. Надо же, сама приехала!
– Мастер, – старая Айа склонила голову в поклоне. Лаврентий крякнул. Даже во времена руководства кланом, мастером его называли редко. Это звание ему не шло. Старшие, с лёгкой руки Алевтины, звали его Лентом, младшие – Лаврентием Петровичем. За глаза, под влиянием момента, могли окрестить по-разному – он не возражал, – главное, чтобы было понятно, о ком разговор. Чем бы ни тешился его женский коллектив, как говорится.
– Неужто всё так плохо?
Айа согласно кивнула: «Нехорошо» и неторопливо пошла на выход, указывая путь. Её лёгкий светлый сарафан разлетался в шагу, а по спине тяжёлыми шёлковыми реками струились чёрные волосы. «Глядь – поверх текучих вод лебедь чёрная плывёт»… если немного перефразировать классика. Лент засмотрелся. Зелёный клан традиционно был бабским, ведьмаков можно было пересчитать по пальцам, и уж какие были, зато ведьмы, те – как на подбор, подумал он с гордостью. То есть хороши. И чем старше, тем лучше.
На стоянке их ждал внедорожник с водителем Ильёй. Устроившись вместе с Айей на заднем сидении, Лент приготовился слушать.
– А глаза-то у вас слипаются, мастер.
– Ты это брось, Айа, титулы вот эти, лучше давай по делу, я и правда устал, – и добавил в ответ на её вопросительный взгляд: «Анна».
Айа поняла – чего ж непонятного? Если Лент, то значит, и Анна. Про них в клане ходили легенды. Он знал, ему докладывали.
Ведьма вздохнула и посмотрела на него сочувственно:
– Вы бы поспали, Лаврентий Петрович, я помогу.
Прозвучало это заманчиво, выспаться ему не мешало. Тем более, под присмотром.
– Давай!
Чем она его «приложила», он не разобрал – погрузился в сон по щелчку её пальцев, сквозь навалившуюся дрёму расслышав напоследок её далёкий голос:
– Давай-ка через малое кольцо, Илюша. На МКАД сегодня возвращаться не будем.
Мужской голос возражал, но Айа не уступала: – Что-то чуйке моей неспокойно. Лучше час потерять, да три сэкономить...
На последних словах машина тронулась с места и убаюкала Лента окончательно.
Снов он не видел, спал крепко, но проснулся мгновенно. Как от толчка. От ощущения неправильности. Запах кожи, резины и бензина – это было понятно, он помнил, где уснул. Но почему машина остановилась и почему стоит? Куда подевались его попутчики? Передние двери распахнуты настежь с обеих сторон. Вокруг никакой цивилизации – пустая дорога, окружённая лесом. Привал?
Оглядевшись хорошенько, Лент невольно залюбовался. Разросшиеся кроны деревьев вдоль обочин – и откуда только взялись такие, здесь берёзам расти полагается, – превратили узкую дорогу в незавершённый туннель с неширокой полоской неба над головой. Стёртый асфальт, почти грунтовка. Впереди съезд. Что за название? Далеко, не разобрать. «Срединка», что ли?
– Айа! – позвал он, вываливаясь из машины. Ему не ответили. Гуляют? Неплохо бы и ему ноги размять. Присел, наклонился, потянулся, пробежался и даже заскочил в ближайшие кустики по надобности, раз уж такое дело. Всё успел, а попутчики всё не возвращались.
На очередном бессмысленном обходе вокруг машины, после проверки телефона – связи не было, – Лент уткнулся глазами, а можно сказать и практически носом, в серую облезлую морду. Высокая нескладная собака с рваными боками стояла напротив, недружелюбно свесив морду к земле, но не скалилась, изучала.
Лент замер. Странная тварь. Не молчали бы обереги, заподозрил бы дурное, но ни обереги, ни защитные руны не подали ни сигнальчика – опасности не было. Только именная руна Анны горела огнём, но она и в самолёте горела, а там собак не было.
Ну, а дальше что? Так и будем стоять?
