Книга Именем Анны. Возврата не будет - Татьяна Губоний

– Что-то случилось, Лаврентий Петрович. Что-то нехорошее, – Любочка говорила так же быстро, как перебирала ногами. На каждый шаг Лента приходилось её несколько. – Ольха была такой странной! По-моему, это сам леший со мной разговаривал, ну, поводырь. Я просила его не пропадать, поговорить с вами, но она, то есть он отказался, а настаивать я постеснялась.

Всё верно, именно этого лешего Лент с Любочкой обещали больше не тревожить. В благодарность за оказанные услуги. Странно, что он вообще вернулся. Не к добру.

– Не к добру! – согласилась Любочка, и тут же уточнила. – Ольха так сказала. Или «от добра добра не ищут». Я не запомнила точно, потому что она заговаривалась. Лешие сделали какую-то ошибку. Оказали услугу, каких не оказывают. Вместо оберега получили веригу. Или не так, о господи, но про веригу точно было. И про змею подколодную, на груди пригретую. Но это всё в перерывах между повторениями одного и того-же: «До чёрного пруда дойдёт – возврата не будет». Вот.

Любочка замолчала.

Лент знал, что теперь она будет молчать столько, сколько потребуется – неоценимая ему досталась помощница: мыслительному процессу шефа не помешает никогда, даже громким дыханием. Значит, он будет мыслить, хотя ничто из сказанного, на первый взгляд, информативным ему не показалось. Сообщение больше походило на народное сказание. Отнести себя в полной мере к рафинированным синим Лент, конечно, не мог – всё же столько лет ведьмаком нечисть гонял, но всё больше по городам. Лешие же с их полудиким лесным укладом всегда были для него такой же загадкой, как пыльные свитки Алевтины: разобраться можно, но жалко времени. Вот, при чём тут вериги?

Чёрный пруд, допустим, не такая уж и загадка, только сейчас вместе с Алевтиной вспоминали, что Ростовский кремль стоит на озере Неро, а «неро», как известно, в переводе и есть «чёрный». Вопрос в другом: насколько серьёзной должна быть проблема, чтобы усопшие коричневые пытались помочь своим живым из-за Черты?

Да уж!

Дорога до дома отца заняла привычные пять минут. Пять минут в окружение оконных цветочных клумб, оттеняющих строгие колонны викторианских фасадов и витрины благопристойных бутиков. Персональный полицейский патруль вежливо проигнорировал хорошо известных им гостей, те прошли на крыльцо и позвонили в дверь, тут же услужливо распахнутую изнутри Патриком, ассистентом советника британской Короны.

За последние месяцы Патрик сильно сдал, похудел и осунулся. Лент понимал почему – за столько лет службы, хочешь не хочешь, привыкнешь быть единственным и незаменимым, соратником и другом, называйте, как хотите, хоть верным псом. Он жил своею работой и наверняка чувствовал себя хозяином таунхауса на Коннот Сквер наравне с отцом Лента. И тут появилась Любочка. Патрик, конечно, привыкнет, но поскорее бы! Этого Лент желал ему от всего сердца.

– Привет, Пати, – так Патрика называл только отец, и эту фамильярность Лент позволил себе не случайно. Уж очень захотелось поддержать мужика, стереть с услужливого лица дежурную стеклянную улыбку. Что поделаешь, приехали русские, и жизненный уклад его шефа, главы синего клана, пошёл наперекосяк. Исчезли мужские клубы, куда секретарь неизменно сопровождал советника многие годы; сошли на нет спонтанные деловые вызовы, а с ними и дружеские беседы, разговоры по душам. Ах, Пати, Пати, надо бы и тебе присмотреть невесту. Россия большая!

– Я завтракал, не трудись, сводку тоже смотрел, ничего не нужно, я быстро…

С этими словами Лент проскользнул в столовую, где, ожидаемо, застал родителя в кресле у распахнутой двери в сад, с фарфоровой чашкой в руках. Помолодел старик. Держится. Хотя для тёмного любой возраст – не возраст.

– Доброе утро, я попрощаться. Ты ведь не будешь против, если я смотаюсь в Россию ненадолго. Савила попросила.

Лент решил зайти сразу с ферзя. Мало ли, какие у отца на него планы, а Савиле отказать он не посмеет. Или посмеет?

Лицо отца обычно не выдавало хода его мыслей, и на этот раз тоже ничего не подсказывало, тем удивительнее для Лента прозвучало последовавшее согласие.

– Поезжай. Я как раз хотел посоветовать тебе развеяться.

С чего бы?

– Признаться, мы все с удовольствием отдохнём от твоего зоркого контролирующего ока, сын.

Отец говорил о поисках ребёнка, не иначе. Лент и сам замечал, что с каждым днём становился всё более требовательным, будто боялся упустить какой-то важный момент.

– Да никуда она не денется, Лаврентий! – отец, в отличие от Лента, читал по лицу сына без проблем. – Я давно хотел перекинуться с тобой парой слов… хм, ты бы объяснил свои дальнейшие планы, что ли. Девочку разыщут, в этом у меня сомнений нет, а потом? Да-да, позаботиться, воспитать в духе, объяснить природу, всё так, а потом? Мне неловко поднимать этот вопрос, но ты что же, будешь, хм… ждать и… надеяться на взаимность?

В воздухе зазвенело, и образовавшаяся в комнате тишина застряла у Лента в ушах ватой. Вот, значит, как! А Любочка? Она тоже думает, что он разыскивает возрождённую чёрную для постельных утех? Он оглянулся на Любочку и по её пылающим щекам понял, что в своих предположениях особо не ошибся. Если и не открыто, то по клановым кулуарам о подобном раскладе шептались.

Он очень хотел разозлиться, но не мог. Потому что точно так же много лет назад перед ним стояла и краснела его молодая жена, когда он нашёл на столе в гостиной случайно оставленное ею направление на обследование. До войны ещё было. Тогда ему сделалось смешно, а ещё обидно. Обидно потому, что сила избирательна, и не позволит ведьмаку завести детей со светлой. Да, тогда он считал Анну светлой – ещё не знал, что аура чёрных так же прозрачна, как у любого безвредного экстрасенса. Но и то, что Анна оказалась чёрной, ничего не изменило – детей у них не было. В последние годы они перестали говорить об этом, но в молодости она пыталась лечиться от него тайком, доверив свои надежды отечественной медицине.

– Если даже собаке сердце пересадили, – сказала она тогда, краснея и теребя в руках пресловутое направление. – Неужели не смогут разобраться с бесплодием?

Этого слова она стеснялась особенно. Он знал об этом и объяснял так терпеливо, как только мог. Что причина не в ней. Что это всё – сила. Вернее, расстановка сил. Что сильных не может рождаться много. Их должно быть ровно столько, сколько нужно для поддержания клановых нужд. Она кивала, соглашалась, а сама, как оказалось, бегала тихонько по врачам. Ах, Анна…

Не стоило Любочке сейчас краснеть, а ему – сердиться. Давно нужно было поговорить.

– Любовь Артемьевна, вы же знаете, как я отношусь к фантазиям и безосновательным подозрениям. Всё проще и тривиальнее. Я старый человек… – на этих словах его помощница удивлённо вскинулась. Всё верно. На лице её босса не было на сегодняшний день ни единой морщинки. Как там говорил отец, когда узнал, что Лаврентию досталась молодость в нагрузку к перемене цвета силы? «Отвратительно молод»? Кажется, так. И не поспоришь, выглядел Лент прекрасно. Рослым он никогда не был, но пропорциональным – вполне, и находился сейчас в хорошей спортивной форме.