даже пообещал Талибу в случае успеха пост губернатора Басры. Младотурки в любом случае ничего не теряли: если Талиб преуспеет, то его всегда можно убрать, а если нет, то особого вреда все равно не будет. Получив ответ Энвера, Саид вместе с несколькими верными людьми отправился в путь, чтобы «обменять мысль на решение». Однако дело пошло не слишком удачно. Хазал, выслушав предложения о смене стороны, блокировке Шатта и разрушении британской собственности, сразу отказался от всяческих интриг, с улыбкой посоветовав Талибу сменить сторону, пока не поздно, и не ввязываться в заранее проигранное дело. Османы обещали Хазалу лишь некую неопределенную благодарность в будущем, англичане же платили звонкой монетой уже сейчас.
В Кувейте комбинаторов ждал более чем холодный прием: 3 ноября британцы признали независимость шейха от османов, разумеется, под британским протекторатом, и дали ему щедрую взятку. Тот в обмен пообещал поддерживать любые британские действия в регионе и помочь освободить Басру от турецкого владычества. Таким образом, любые протурецкие выступления Кувейту были противопоказаны. Также шейх сообщил, что только законы гостеприимства не позволяют ему арестовать визитера и передать его британцам, поэтому Талибу лучше никогда более не приближаться к его владениям.
Последней серьезной надеждой Талиба оставался воинственный и опасный хозяин Восточной и Центральной Аравии Абдул-Азиз ибн Абдурахман ибн Фейсал Аль Сауд, или проще ибн Сауд. К нему мы еще вернемся.
Собственно боевые действия начались на следующий день после официального объявления войны 5 ноября 1914 года. По традиции их открыл Королевский флот. Британский парусно-винтовой шлюп «Один», который после протестов и посланий османских офицеров дежурил в устье реки, прижимаясь к персидскому берегу, теперь шел в сопровождении транспортов с войсками. С рассветом он начал обстрел турецкого форта на полуострове Фао в устье Шатта. Через полтора часа турецкий комендант форта и восемь солдат были убиты, а остальные, общим числом около 400 человек, разбежались. Британцы, скорее для очистки совести, провели траление и, не обнаружив мин, успокоились.
Деламейн высадил с транспортов две роты для окончательной зачистки форта и установки телеграфной станции, подводный кабель для которой тянул флот, после чего отправился вверх по реке до местечка Сания на стыке границ Персии и Османской империи. Отсюда он мог обеспечить защиту нефтепровода, нефтеперерабатывающей и нефтеналивной инфраструктуры в Абадане, до которых оставалось всего четыре километра, а также угрожать самой Басре, которую, как мы помним, требовалось по возможности захватить. Сама высадка прошла не то чтобы гладко — транспорты несколько раз садились на мель, а в отсутствие нормальных барж и лихтеров операция растянулась на два дня. Заметим, что транспортные проблемы вообще станут проклятием всей кампании. При полном отсутствии не только железных, но даже обычных дорог абсолютно все перевозки будут зависеть от речного транспорта, пробирающегося среди речных мелей и в лабиринте болотистых озер.
Деламейн решил остаться в Сании и дождаться подкреплений, прежде чем совершать дальнейшие шаги. 11 ноября турки атаковали британский лагерь, воспользовавшись редким для тех мест сочетанием песчаной бури и проливных дождей, превративших берега Шатта в болото. После нескольких часов довольно бестолковой с обеих сторон перестрелки турки отступили, но Деламейн только укрепился во мнении, что лучшим решением станет сидеть и ждать, тем более что ему сообщили о приближающейся остальной части 6-й индийской пехотной дивизии.
Тем временем Саид Талиб аль Накиб прибыл к своей последней серьезной надежде, Абдул-Азизу ибн Абдуррахману ибн Фейсалу Аль Сауду. Тот встретил Талиба и его спутников благожелательно, но в его хитрой и умной голове уже роились неприятные мысли. Все последние годы он ловко лавировал между британцами и османами, при каждом повороте получая те или иные преимущества и не попадая под плотную опеку ни одной из сторон. Его образ «истинного мусульманина» и «защитника веры» не позволял ему отказаться от участия в джихаде против британцев, и тем более не привлекала его перспектива помогать неверным убивать единоверцев. С другой стороны, ссориться с британцами всегда опасно, ибо его рыхлое государство находилось в вечном окружении врагов, да и подданные оставляли желать лучшего — за горсть британского золота кто угодно мог воткнуть кинжал в спину.
Британцы уже подкатывали к нему с предложениями, но Сауд не считал себя идиотом вроде жалких правителей Кувейта, Бахрейна, Омана и прочих, а от главного интересовавшего его вопроса, судьбы Мекки и Медины, британцы постоянно увиливали под предлогом, что этот вопрос сейчас не обсуждается. Однако Сауд нашел изящный выход из положения. В течение девяти дней он говорил Талибу, что собирает войска и готовится помочь тому оборонять Басру от неверных и их приспешников, затем покинул Рияд со всего 500 всадниками, большая часть которых была родней Сауда. Талиб сразу заподозрил недоброе: с этими людьми можно было выступить в первый же день. Сауд, известный тем, что мог скакать со своими воинами днем и ночью без остановки, покрывая сотни километров пустыни за считаные дни, на этот раз никуда не торопился. На каждый намаз уходило по несколько часов, шатры долго собирались и разбирались, ехали не более четырех-пяти часов в день, кони шли шагом.
Когда кавалькада в конце концов достигла стыка саудовской, кувейтской и османской границ, выяснилось, что британцы уже почти неделю как заняли Басру. Талиб был поражен в самое сердце. Сауд же просиял: он искренне посочувствовал горю Талиба, но с сожалением сообщил, что не видит, чем может помочь в изменившихся обстоятельствах, после чего развернулся и со скоростью ветра исчез в пустыне вместе со своей кавалькадой. Ни Талиб, ни его спутники не питали иллюзий, что теперь, когда явный фаворит очевиден, хитрый кочевник поскакал торговаться с британцами. Участь Талиба теперь стала непонятна: он не выполнил обещание, данное Энверу, и не захотел переметнуться к британцам. Пока он размышлял, что делать дальше, его арестовали кувейтцы, сославшись на свое предупреждение. Почти сразу они передали Талиба британцам, которые отправили его в почетный плен в Бомбей на случай, если он вдруг еще одумается.
14 ноября прибыл генерал-лейтенант Баретт с остальной 6-й индийской дивизией. Приняв командование, он решил перестать толочь воду в ступе, тем более что вместе с ним прибыли несколько пригодных для речных действий канонерок. 15 ноября британцы отогнали турок от собственного лагеря, наступая на местечко Сайхан. Двумя днями позднее они предприняли атаку на главную турецкую линию обороны в районе города Сахиль, удерживаемую примерно 4000 солдат и 1000 арабских ополченцев при поддержке дюжины орудий. После продолжительного боя противник обратился бегство, причем немалую заслугу в этом сыграл огонь со шлюпов. За день упорных боев британские
