пот со лба:
— Работать надо было нормально, одни лодыри и взяточники! Столичный вуз, стоимость обучения огромная! Пусть марку держат! Огромный конкурс на место не оправдывает ожидания родителей и студентов!
Слушая его пламенную импульсивную речь, я недовольно покачала головой, поцокав языком:
— Вот Почтальон Печкин был злой, потому что у него велосипеда не было. А у вас какая причина? — задумчиво почесав подбородок, я в который раз осмотрела ректора собственного вуза. Только впервые в жизни на предмет симпатичности. И не важно, что силуэт был его мутный, главное уловила — вполне себе статный мужчина. Можно сказать, красавец. Ну, когда молчит, естественно! Вопрос возник сам по себе: — У вас жена-то есть?
Прохор Германович закашлялся, хотя ничего не пил:
— Нет.
— А девушка? — не унималась я. Тем временим ректор перегнулся через стол, взял мою чашечку и зачем-то ее понюхал. В задумчивости он негативно покачал головой. — Дети? Собаки? Коты? Ежики-зайцы там, не знаю?..
— Интересная последовательность, надо запомнить, — теперь настал черед Прохора Германовича откинуться на спинку своего шикарного красного кресла и смотреть на меня глаза в глаза. Словно ожидая развязки какого-то очень муторного фильма. И все же, он-таки произнес: — Нет, ничего этого нет.
— А лет сколько? — вы когда-нибудь пробовали остановить несущийся в пропасть поезд? Это невозможно, назад пути нет.
— Это неважно, — мужчина недовольно свел брови на переносице, хотя губы странно подрагивали. Нет, смеяться такие, как он, не умели и не могли. Наверное, нервный тик…
— Важно! — воскликнула слишком громко, ректор даже поморщился. В ушах зазвенело, бедненький. Оценив его вполне густую шевелюру с небритостью, я подметила полное отсутствие морщин и широко распахнутые глаза какой-то совершенно космической красоты. Я уверена, что, если этот мужчина улыбался, у его ног штабелями падали девушки. Да, виски седые, но с такой должностью они могли на нервной почве побелеть. Ответ пришел спустя целые три минуты, не меньше, а Прохор Германович почему-то ждал его: — Двадцать с чем-то?
Если его на должность взяли по блату, то очень может быть!
И все же он улыбнулся... Боги, от ровных зубов и хрипловатого смешка мое тело покрылось самыми настоящими мурашками. Магия, самое настоящее волшебство! Пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не проронить и звука. Стон наслаждения так и рвался с губ.
— Почти, девочка, — закатил глаза тот, — Двадцать… с девятнадцатью.
— Охренеть! То есть, в этом году будет сорок?! — сделала вывод я, ошарашенно покачав головой. Затем выровнялась по струнке, даже ноги на пол вернула и ударила ладошкой по столу. Все вещи на нем так и подпрыгнули. — Все, вот она — причина-то!
— Где?! — мужчина театрально обернулся по сторонам, разводя руками. — И чего, напомни?
— Причина вашей вечной злости, — потерев ладони, я многозначительно подмигнула Прохору Германовичу, и тот странно поперхнулся, глаза его потемнели, стали глубже. — В сорок быть таким одиноким, как вы, — кошмар. Я бы тоже с ума сошла.
Расстегнув верхнюю пуговку накрахмаленной рубашки, мужчина с прищуром протянул:
— «Тоже»… И что ты предлагаешь?
— Мы сейчас… — воодушевленно начала.
— Ну-ну, — голос его будто осел, в нем послышалось хищное предвкушение.
— Возьмем меня… — продолжила, несмотря на его странный взгляд, то и дело опускаясь ниже лица, блуждая по фигуре.
— Ага-ага, — подбодрил тот.
— …Вас, — я даже поперхнулась, когда тот откровенно уставился на мою грудь. Хотя он ведь мог просто задуматься о чем-то своем, да? Естественно, ничего более.
— И? — Прохор Германович прогнулся вперед через стол, как коршун. Сжимая ладонями его загнутые внутрь края. Я видела, как торопливо вздымалась его грудь, а волосы на голове снова встали дыбом. Было странное чувство… Словно я вызывала у него не только негативные эмоции, но и что-то иное. То, что ему совершенно точно не нравилось.
— …Поедем вам искать девушку в клуб! — таки закончила, хлопнув в ладоши. Сперва ректор замер. Удивлённый до потери сознания, хоть картины рисуй. А потом недовольно поджал губы и вернулся на место.
Глава 2
Побарабанив пальцами по столу, мужчина вдруг тяжело выдохнул и бросил на меня такой взгляд, коим одаряют нашкодивших детей. Закатил глаза и испустил еще один тяжелый вздох. Протяжный и страдальческий.
— И за что мне только такое наказание? — еле-еле расслышала его шепот себе под нос.
— Что-что? — пришлось перегнуться через стол. Каблук подкосился, заставляя буквально упасть животом на гладкую поверхность. Прохор Германович тут же встрепенулся, поднялся на ноги и обошел меня сзади.
Я уже знала, что именно ректор собирается сделать: поставить обратно на ноги. Негоже царское имущество крестьянской тушкой вымазывать! Но почему-то он медлил… Шли бесконечные секунды кромешной тишины. И тут до меня вдруг дошло: свободная юбка платья задралась практически до талии, открывая миру вид на мои домашние белые трусы с двумя сочными персиками на попе.
— Вы куда там смотрите? — ахнула я, пытаясь оттянуть края платья пониже. Голова кружилась, координация стала какой-то невнятной. В общем-то, сделать задуманное сразу не вышло.
— На голову твою, — рявкнул он вдруг, крепко сжимая мою талию. Да так, что звезды перед глазами заплясали. Поставил-таки на ноги и, отвернувшись к окну, сделал шаг назад. — Волосы чтобы впредь в косы заплетала? Ясно?!
— Волосы?.. — задумчиво взяв из копны одну прядь, я незаметно для себя накрутила кончик ее вокруг носа. Прохор Германович поймал мое отражение в зеркале и странно завис. Глаза его распахнулись, как два блюдца. — Чем вам мои волосы не нравятся?
— Не нравятся?.. Отвлекают! — отмахнулся тот, пальцами сжимая переносицу и хмурясь так, что вокруг глаз образовалось множество мелких морщинок. Странно, но даже они смотрелись идеально на его чуть смугловатом лице. Я с широко распахнутым ртом наблюдала за тем, как мужчина нервно топает ногой по деревянному полу, как
