Сергеич о чем-то разговаривал с комендантом, а я тем временем рассматривал машинисток и конторщиц. Мы заходили в столовые, помещавшиеся в наспех сколоченных бараках, и зашли в швейную мастерскую, где несколько молодых девушек перешивали кителя и брюки морским офицерам. Петр Сергеич мрачнел все больше и больше. Мы пообедали и снова пошли по улицам. Капитан беспрерывно курил свою трубку и со мной не разговаривал. Уже стало темнеть, когда мы подошли к мрачному каменному сараю. На пробитой снарядом стене висела вывеска: «Кино «Ударник». Пониже был прибит плакат: «Сегодня английский звуковой фильм «Джордж из Динки-джаза». Начало в 6 часов вечера».
— Ты любишь кино? — спросил меня Петр Сергеич.
— Люблю. А вы?
— Я тоже. Все равно день пропал. Делать нечего, пойдем в кино, что ли?
— Зайдемте! — радостно согласился я.
— Кстати, и картины этой я не видел. Я в кино редко бываю. Все некогда.
Мы вошли в полутемные сени, где тускло светилось окошечко. У кассы толпились мальчишки, девушки и несколько моряков. Очередь продвигалась медленно. Передо мной было еще человек пять, когда зазвонил звонок. Я совсем расстроился, думая, что мы опоздаем. Наконец стоявший передо мной матрос получил свои два билета.
— Два билета и, пожалуйста, поскорей, — сказал я, протягивая деньги.
— Билетов больше нет, — простуженным голосом ответила кассирша.
— Как нет?
— А очень просто, все продано, — прохрипела она сердито и захлопнула перед моим носом окошко.
Совсем расстроенный, я подошел к Петру Сергеичу.
— Ну что ж, пойдем домой, — сказал он, ни капельки не огорчившись, как будто ему все равно, посмотрим мы «Джорджа из Динки-джаза» или не посмотрим. Он набил трубку и принялся ее раскуривать.
В эту минуту дверь кассы отворилась, и вышла кассирша. Она вынесла картонный плакатик и повесила его перед окошечком. На нем было написано: «На сегодня все билеты проданы».
Потом она повернулась и пошла к двери. Вдруг она оступилась и, прихрамывая, вошла в кассу.
— Петр Сергеич! — схватил я за руку капитана, разжигавшего трубку. — Это она!
— Кто?
— Вчерашняя старуха.
— Да ну? Где? — Он огляделся. Около кассы, кроме нас, никого не было.
— В кассе. Она вчера вот так же оступилась. У нее, наверное, вообще нога подворачивается.
— А ты не ошибаешься? — спросил меня капитан.
— Нет, Петр Сергеич, тут уж я не ошибаюсь.
— Ну что ж, попробуем, — сказал он.
Он вынул из заднего кармана брюк небольшой пистолет и переложил его в карман шинели.
— Пойдем, Иван.
— Куда?
— Как куда? В кассу.
Решительным шагом он подошел к дверце и громко постучал.
— Кто там? — спросила кассирша.
— Откройте.
Я стал за спиной капитана. Дверь отворилась, и кассирша вопросительно взглянула на Петра Сергеича. Это была немолодая женщина с опухшим недовольным лицом.
Взгляд ее скользнул по капитанским погонам, петлицам, и лицо ее словно покрылось плесенью.
Не знаю, заметил ли это Петр Сергеич, но я-то понял: она, непременно она!
— Что вам угодно? — спросила кассирша довольно решительно.
— Не продадите ли вы все же нам пару билетов? — веселым голосом спросил капитан. — У нас, знаете ли, выдался вечерок свободный…
— Я же вам сказала русским языком: сеанс начался и билетов нету, ответила кассирша. Теперь она снова была спокойная и злая.
— Значит, вы совершенно свободны? — веселым голосом спросил Петр Сергеич. — Разрешите вас проводить?
— Куда? — изумленно спросила кассирша. Такого вопроса она, видимо, совсем не ожидала.
— Да тут, неподалеку. В один небольшой разрушенный дом, где вы забыли вчера один пакетик… ребеночка! — вдруг выпалил ей в лицо капитан. — Стоп, стоп, вот этого-то я как раз и не люблю, — брезгливо сказал Петр Сергеич. Он стремительно схватил правую руку женщины, разжал ее пальцы и выхватил крохотный револьвер. — Вопросов больше нет. Собирайтесь.
Он разжал ее пальцы и выхватил крохотный револьвер.
Тогда старуха вдруг подняла левую руку, и, раньше чем Петр Сергеич успел ее схватить, она быстро сунула что-то в рот.
— Стоп! — крикнул Петр Сергеич.
Но старуха уже как-то вся обмякла, прислонилась к дощатой стенке и медленно сползла на зашарканный и заплеванный пол.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой Иван Забегалов в первый раз видит «зеленую стрелу»
Когда на следующее утро я пришел к капитану в отдел, он сидел за столом, мрачно напевая: «Прощай, любимый город, уходим завтра в море…»
— Не уследили мы с тобой за ней, брат, а? — встретил он меня. — Всего не предусмотришь. Скажи-ка мне, сколько ты числишь на своем счету фрицев?
— Троих, — сказал я.
— Если б старушку живьем захватили, ты мог бы записать на свой счет еще батальон! Да не гляди так на меня, я не шучу. Вчерашняя старуха стоит целого батальона. А та птичка, которая улетела, заменит собой, пожалуй, целый полк. Вот, Забегалов, знай: легче разбить немецкий полк на фронте, чем разыскать и уничтожить заброшенного к нам непрошенного гостя. А вреда этот гость может принести больше, чем целый полк, — продолжал он. — Обличье у него совсем, я бы сказал, безобидное, человек как человек, и паспорт у него в порядке, и профессию имеет, и сидит он тихо, как мышь, до поры до времени, вот как вчерашняя кассирша. А время придет, тут он себя и покажет. Вот наша задача: такого гада и прихлопнуть. Понятно?
— Понятно, — сказал я.
Тут вошел младший лейтенант, как видно помощник Петра Сергеича.
— На квартире никаких бумаг, писем нет, все перерыли, — сказал он. — А вот у старушки в кармане… это что-нибудь да значит, я думаю, а? — И он вынул из кармана смятый носовой платок. Но тут он взглянул на меня и осекся.
— Выйди на минутку, Забегалов, — приказал Петр Сергеич.
Я вышел в коридор и стал смотреть в окно. Море утихло, и снег ослепительно сверкал. Мне было очень интересно узнать, что это за платок, который «что-нибудь да значит».
Младший лейтенант вышел из кабинета и сказал:
— Можете зайти к капитану.
Петр Сергеич что-то писал.
— Садись, — сказал он. — Я сейчас.
На столе сбоку лежал смятый носовой платок. Окончив писать, Петр Сергеич открыл ящик и аккуратно положил туда платок. Я
