плечами я, – ты же сама недавно просила в село их отправить.
– Но я тогда совсем потеряла голову от любви! – всхлипнула Зоя.
– А где гарантия, что ты опять не потеряешь? Повторно? – безжалостно ответила я. Зоя уже изрядно заколебала меня своими проблемами, половина из которых существовали исключительно у неё в голове.
– Лида-а-а-а… – заныла она, – Ну, что мне делать?
– Всё зависит от того, что ты сама хочешь.
– Не знаю! Не знаю я уже, чего я хочу! – разрыдалась Зоя, закрыв лицо руками, плечи её затряслись.
– Ну, а если ты сама не знаешь, то, что тебе могу посоветовать я?
– Что мне делать, Лида-а-а? – пошла по второму кругу Зоя.
Я вздохнула. Ну не выгонишь же её в таком состоянии. Да и не отстанет она. Придётся оказывать посильную психологическую помощь:
– Значит так, – сказала я. – ты готова слушать мой ответ, или так, порыдать просто зашла?
– Готова, – высморкалась Зоя.
– Тогда слушай. Первое. Успокойся. Дай себе дня два. Или три. Просто на то, чтобы прийти в себя. Лучше возьми отгулы. Или больничный. И езжай в деревню, на природу куда-нибудь, в лес. Можно на огород к матери, если задалбывать разговорами не будет. Ты должна полностью перезагрузиться.
– Что сделать? – не поняла Зоя. В этом времени еще не знали таких методик и слов.
– Очистить свои мысли от тревог и успокоиться, – пояснила я.
– Но я не могу успокоиться, – завелась Зоя, – он же не отдает мне детей…
– Зоя! Ты меня слышишь? Я говорю тебе, как сделать. Давай ты сначала сделаешь это. А потом будешь меня перебивать.
– Извини, я не перебиваю, просто я…
– Дальше. В деревне, на природе, ты просто думай. Думай о том, чего от этой жизни хочешь именно ты. Потом, возьми листок бумаги и выпиши все свои мысли, желания и фантазии. Даже самые-самые фантастические.
– Ага, типа я хочу на луну, – фыркнула Зоя.
Хорошо, хоть рыдать перестала.
– Можешь и про луну, если надо, – кивнула я. – Записываешь всё это в столбик. А потом, когда всё-всё-всё запишешь, сядь и подумай. К примеру – почему тебе хочется именно на луну? Может быть причина не в луне, а в том, что тебе хочется одиночества? Или же наоборот – признания от коллег за геройское освоение Луны, или же острых ощущений или что-то ещё подобное. Поняла?
Зоя кивнула.
– И вот когда ты возле каждого своего желания определишь настоящую причину, причем делать это надо честно, даже если правда нелицеприятна и от неё стыдно. Пишешь только правду. Всё равно никто, кроме тебя, этот листочек не увидит. Так вот, когда ты поймёшь, чего хочешь, сходи погуляй. В лес, в поле, по дороге. Одна. И думай. Ходи и думай об этом своём желании. Если после прогулки оно тебе не кажется дурацким, значит вот оно, ты нашла истинную свою мечту и цель. Это понятно?
– И зачем это всё мне?
– Потому что, когда ты поймёшь, чего хочешь именно ты, тебе будет легче выстроить план по выполнению этого. Так ясно?
– Вроде ясно.
– А потом начинай писать варианты, как всё это выполнить. Если сама не справишься, приходи, помогу. Договорились?
– Спасибо тебе, Лида, – на лице Зои, впервые с того момента, как она вернулась, появилась робкая улыбка.
Надеюсь, у неё получится.
Большие напольные часы в виде барельефа с Гераклом, разрывающим Гидру, подарок от горисполкома на юбилей депо «Монорельс», уже пробили девять вечера, а хозяин кабинета еще даже не думал идти домой. Он перевернул последнюю страницу очередного документа и устало откинулся на спинку кресла, разминая затёкшую шею.
В дверь раздался стук (секретарь уже давно ушла домой, просто он был не из тех руководителей, которые держат подчинённых до тех пор, пока сами не уйдут).
– Войдите, – сказал хозяин кабинета.
В открывшейся двери показалась голова Альбертика.
При виде своего бывшего заместителя Иван Аркадьевич поморщился.
– Разрешите? – спросил Альбертик, сделав вид, что не заметил реакции шефа.
– Что-то срочное? – довольно неприветливо спросил Иван Аркадьевич, но выгонять не стал.
– Согласовать нужно, – смущённо замялся Альбертик.
После того случая с превышением полномочий, пока идёт служебное расследование, Альбертика отстранили от руководящей должности, однако он продолжил исполнять обязанности, связанные с несколькими производственными направлениями. Понимая, что положение у него хуже некуда, был он ниже травы, тише воды.
Вот и сейчас не стал показывать гонор и положил перед Иваном Аркадьевичем листок бумаги.
– Что это? – поморщился шеф, закуривая сигарету.
– Это предложение для метрологов, – с готовностью ответил Альбертик, – мы в этом квартале обязались выполнить план поверки оборудования досрочно. А если мы сделаем именно так, то не только досрочно выполним, но и перевыполним наши обязательства на триста процентов.
– Хм… а ведь неплохо, – вчитался в отпечатанные строчки Иван Аркадьевич и выпустил струю дыма, – а нас потом не обяжут каждый квартал выдавать такой процент?
– А мы не будем вносить в основной план, – хитро ухмыльнулся Альбертик.
– Ну что же, неплохо, очень даже неплохо, – сдержанно похвалил Иван Аркадьевич, и, демонстрируя, что Альбертик еще не в фаворе, хмуро добавил, – у тебя всё?
– Нет, еще один момент, если позволите, – сконфузился Альбертик и быстро добавил, – у нас последняя партия монорельсовых балок поступила с браком. И замять это дело не получится. Чтобы не подставляться самим, предлагаю вернуть всю партию обратно и потребовать замены, в рабочем порядке.
– А как это провернуть, чтобы никуда «наверх» не вышло?
– Ну смотрите, они нам еще консольные двухплечевые краны должны поставить, поэтому ссориться не захотят. Я могу съездить к ним и переговорить тихонько.
– Ну, попробуй, – вздохнул Иван Аркадьевич, чуть смягчившись.
– Я сделаю! Всё сделаю! – с готовностью закивал Альбертик, – Вот только…
– Что? Не юли! – рассердился хозяин кабинета, который сильно устал за этот нескончаемый рабочий день. А тут донимают непонятно чем.
– Да вот… Есть один момент… нужно же у Лидии Степановны согласовать, – потупился Альбертик.
– Ну так и согласуй.
– Ну… понимаете…
– Что ты мнешься, как баба?
– Она же на меня обижена, – покаянно склонил голову Альбертик.
– Ну и что, что обижена? – не понял Иван Аркадьевич, – Я вот тоже на тебя обижен и что с того?
– Ну вы – мужик, – подольстил начальству Альбертик, – А Лидия – женщина. Импульсивная причём. Ей трудно переступить через своё отношение. А можно через вас оставить служебку на подпись?
– Вот ититьтвоюмать! – вызверился Иван Аркадьевич, – Мне делать нечего, только в ваших разборках участвовать!
– Ну тогда она не подпишет, – грустно захлопал глазами Альбертик, – а вот если вы лично ей служебку дадите – то согласует, куда она денется.
– Ладно, оставляй, – вздохнул Иван Аркадьевич и попросил, –
