и скажи там Семёнычу, что я еще часика полтора посижу. Работы навалилось что-то совсем много.
Глава 2
По аллее у Дома культуры навстречу нам шла молодая женщина, лет двадцати – двадцати пяти, в коротком, по нынешней моде, легком плаще и в ярко-бордовых лакированных туфлях на высоких каблуках. За руку она вела без умолку болтающего совсем ещё мелкого карапуза в зелёном картузе с помпоном.
Я так засмотрелась на эти её обалденные туфли, что от неожиданности чуть не споткнулась, когда Светка вдруг выдала:
– Мама, я хочу братика! Как этот! Смотри, какой миленький!
Чтобы отвлечь ребёнка от опасной темы нужно сразу же переключить его внимание, это я прекрасно помнила ещё из той, моей прошлой жизни. Поэтому я быстро сказала:
– И что же ты, Светка, будешь теперь со сбором макулатуры делать?
Тема оказалась настолько благодатной, что всю оставшуюся дорогу от магазинов, куда мы ходили покупать резиновые сапоги для походов по лесу и заодно кое-каких продуктов, Светка возмущалась. Мол, деспотичная Римма Марковна не разделяет её позиции на первенство среди октябрят, потому что для неё какие-то паршивые грибы и яблоки дороже личного счастья Светки. А личное Светкино счастье, по мнению самой Светки, как раз и заключалось в том, чтобы в никакие Малинки на выходные не ехать, а лучше собрать всю макулатуру в городе, занять первое место и показать им всем.
– Ты понимаешь? Понимаешь?! – горячилась она, аж подпрыгивая от переполнявших эмоций, – от этого же зависит всё!
– Ну разве других конкурсов больше не будет? – попыталась смягчить Светкино недовольство я.
– Будет! Смотр стенгазет будет, – отмахнулась Светка, – но это всё не так серьёзно, как макулатура. Да и рисую я не очень, а у Ленки Ежовой из первого «А» старший брат художник. Вот он как нарисует, и её стенгазета сразу все первые места займёт! А Ирка Куничкина из первого «В» так вообще стихи пишет. Так что ничего мне не светит.
– Ну у вас же честное жюри будет, – проявила педагогическую толерантность я, хотя сама прекрасно помнила мой прошлогодний дебют со стенгазетой и как там всё происходит. – Если ты интересно всё оформишь, то вполне можешь и победить.
– Нет, я лучше макулатуру собирать буду, – упёрлась Светка и тут же добавила, без всякой логики, – и я очень хочу маленького братика!
В спорах мы дошли до подъезда, где на лавочке примостились соседские старушки – Варвара и Клавдия. Они со смаком лузгали семечки и обстоятельно обсуждали последние новости:
– У Райки из третьего дома скоро ребеночек будет. Она потому на всё лето в деревню к своим и уехала.
– Не может быть, у неё же и так четверо.
– А я вам говорю…
– Добрый день! – громко поздоровалась Светка и неожиданно заявила. – Ага, ага, а у меня скоро будет братик! Мама Лида мне купит!
Я аж растерялась от такого Светкиного вероломства, а обе старушки уставились на мой живот блестящими от любопытства глазами. Новость настолько их потрясла и ошеломила, что всегда жадноватая Клавдия даже не обратила внимания, как семечки из бумажного кулька посыпались на землю.
Ну всё, капец, вот это я реально попала.
А дома я угодила прямо в цепкие руки Риммы Марковны.
– Лидия, – сказала она, принимая у меня из рук авоську с продуктами и дождавшись, когда Светка ускакала в комнату, – Я тут подумала…
У меня нехорошо ёкнуло сердце. Прекрасно зная, что ментальные озарения Риммы Марковны не всегда носят безобидный характер, я напряглась:
– О чем?
– Капусту же солить надо, – веско и безапелляционно сообщила она и требовательно взглянула на меня, проверяя реакцию.
– Ага, – ответила я, ещё не понимая, к чему весь этот разговор.
– Я хочу не в банки, а в бочку. Так она более хрустящей получится и дольше хранится будет.
– Ну ладно, – облегчённо пожала плечами я и принялась разуваться.
Но рано я радовалась. Приняв моё согласие за слабость, Римма Марковна ринулась в наступление:
– А как, по-твоему, я эту бочку из погреба выкачу? Она же тяжелая.
– Ну я сама выкачу.
– Нет! Ты надорвешься!
– Ну тогда вместе выкатим.
– Нет, Лида, у нас большая дубовая бочка. Мы с тобой не сможем.
– И что делать? – спросила я, и, как оказалось, это было моей стратегической ошибкой.
– Придётся попросить кого-то из соседей, – проворчала Римма Марковна и быстро перевела тему.
Я всё ещё находилась под впечатлением от Светкиного коварства, и внимания на последнюю фразу не обратила. А зря.
Последний рабочий день на этой неделе в депо «Монорельс», как обычно, начался с летучки, причём в расширенном составе, конкретно для конторских служащих.
Вчера я вызвала Кашинскую и Зою, и мы очень подробно обсудили график мероприятий на сентябрь-октябрь и договорились, что на летучке каждая выступит с краткой информацией за свой участок работ. Работы мы разделили: общие мероприятия (товарищеские собрания, политинформации и всякие агитбеседы) остались за Зоей, а вот внешние – перешли к Кашинской (24 сентября – день машиностроителя и 3 октября – день создания профсоюзов, которые мы решили провести с привлечением членов от горисполкома и ветеранов труда. Кроме того, планировалась большая лекция от какого-то доцента, который должен был рассказать о солнечных затмениях, одно из которых произошло буквально месяц назад). Поэтому на сегодняшнюю утреннюю летучку я шла со спокойной душой – хоть в этом вопросе у меня идеальный порядок. Потому что в остальном – так себе: вон Марлен Иванович опять нахомутал с целевиками и я теперь не могла ничего придумать, как заткнуть прореху в планировании и не рассердить Ивана Аркадьевича.
Начало летучки поставило меня в тупик.
– Давайте послушаем Лидию Степановну и её группу, и потом уже перейдем к метрологам, там сейчас прорва работы, – сказал Иван Аркадьевич и уставился на меня в ожидании.
Кабинет, как обычно, был битком набит, я поискала глазами своих докладчиков: Зоя прилежно сидела у окна, сложив листы с докладом на коленях и, судя по шевелящимся губам, беззвучно перечитывала текст, а вот Кашинской я что-то не видела.
– Начнет Зоя Звягинцева, – сказала я, надеясь, что Кашинская просто заблудилась и сейчас прибежит, – затем продолжит Татьяна Сергеевна.
– А где она? – не дал мне выкрутиться Карягин.
– Сейчас должна подойти, – ответила я, и мы все переключились на Зою.
Та быстренько и прилежно оттарабанила свои мероприятия.
В кабинете повисла пауза. Кашинской не было.
– Хорошо, – похвалил Иван Аркадьевич Зою, и та, вспыхнув от удовольствия, уселась на своё место, – давайте следующего докладчика.
– Товарищ Кашинская ещё не подошла, поэтому я пока доложусь
