– Да, сэр. Я слышал.
– Вы слышали, что они ничего не нашли, хотя занимались этимв течение трех дней. И это звучит, кажется, тоже убедительно?
– Возможно. Факт тот, что они действительно не отыскалипистолет, – спокойно ответил Энди. – Но я хотел бы заметить, что мост Понд Роудрасположен очень близко от места, где река впадает в залив Ярмут. Течениедовольно сильное. Оно могло вынести пистолет в залив.
– И конечно же, нет никакой взаимосвязи между пулями,вынутыми из окровавленных тел вашей жены и мистера Квентина, и вашимревольвером. Это так, мистер Дюфресн?
– Да, сэр.
– И это должно звучать убедительно? Здесь, как писалигазеты, Энди позволил себе одну из немногих эмоциональных реакций, которыеможно было наблюдать за все время процесса. Едва уловимая ироническая усмешказаиграла на его губах.
– Поскольку я невиновен в этом преступлении, сэр, ипоскольку я сказал правду о том, что выбросил пистолет в реку за день доубийства, мне кажется совершенно неудивительным, что он до сих пор не найден.
Прокурор давил на него в течении двух дней. Он снова и сноваперечитывал показания клерка о салфетках. Энди отвечал на это, что он непомнит, как покупал их, но не может поклясться, что он их не покупал.
Правда ли, что в начале 1947 года Энди и Линда Дюфреснзастраховались на крупную сумму? Да, это так. А правда ли тогда, что Эндидолжен был получить пятьдесят тысяч долларов после убийства жены? Правда. Втаком случае верно ли, что он пошел к дому Квентина с целью убить обоихлюбовников, и действительно убил их? Нет, это не верно. И что же он в этомслучае думает о происшедшем, если полиция не обнаружила никаких следов грабежа?
– Я не могу этого знать, сэр, – отвечал Энди. Суд удалилсяна совещание в час дня. Присяжные вернулись в три тридцать. Пристав сказал, чтоони придут раньше, но присяжные задержались, чтобы насладиться великолепнымобедом за счет государства в ресторане Бентли. Они объявили мистера Дюфреснавиновным, и если бы в Майне была смертная казнь, Энди покинул бы этот лучший измиров еще до того, как появились первые подснежники.
Прокурор спрашивал Энди, что он думает о случившемся, и тотне ответил. На самом деле у него были соображения на этот счет, и как-товечером в 1955 году я их услышал. Ушло семь лет на то, чтобы от шапочногознакомства мы перешли к более близким дружеским отношениям. Но я не чувствовалсебя достаточно близким к Энди человеком где-то до 1960 года или около того. Ивообще, я был единственным, с кем он был на короткой ноге. Мы оба былидолгосрочными заключенными, жили в одном коридоре, хотя и на порядочномрасстоянии друг от друга.
– Что я об этом думаю? – Он усмехнулся. – Я думаю, чтожуткое невезение просто витало в воздухе в тот день. Что такое количествонеприятностей в такой короткий промежуток времени трудно себе представить.Несчастье просто кругами ходило у этого чертова домика. Это был какой-нибудьпрохожий, незнакомец. Возможно, взломщик. Возможно, случайно оказавшийся тампсихопат. Маньяк. Он убил их, только и всего. И вот я здесь.
Все так просто. А он теперь обречен провести всю свою жизнь,или значительную ее часть, в Шоушенке, В ЭТОЙ чертовой дыре. Выйти отсюда,когда в вашей карточке стоит пометка «убийство», довольно сложно. Сложно имедленно, как каплям воды раздробить камень. В коллегии сидит семь человек, надва больше, чем в остальных тюрьмах, и каждый из этих семерых имеет ледянойрассудок и каменное сердце. Вы не можете купить этих ребят, уболтать их,запугивать или взывать к состраданию. Здесь, за этой стеной, деньги уже неимеют того значения, и все меняется.
Был такой парень по имени Кендрикс, который солидно задолжалмне, и выплачивал долг в течении четырех лет. Он работал на меня, и чем онболее всего был мне полезен – это умением добывать информацию, к которой я самдоступа никогда бы не получил. Когда занимаешься такой деятельность, как я,нужно держать ухо востро и быть в курсе всех дел.
Кендрикс сказал мне, что коллегия голосовала за освобождениеЭнди Дюфресна следующим образом. В 1957 – семь-ноль против него, шесть-один в58, семь-ноль в 59 и пять-два в 60. Не знаю, что было потом, но шестнадцатьюгодами позже он все еще находился в камере 14 пятого блока. Тогда, в 1975, емубыло пятьдесят семь. Возможно, они проявили бы великодушие и выпустили егогде-нибудь в 1983. Они, конечно, поступают очень гуманно даруя вам свободу, новот что, послушайте. Я знал одного парня, Шервуда Болтона, и он держал у себя вкамере голубя с 1945 по 1953. Пока его не амнистировали, у него был этотголубь. Парень не был большим любителем птиц, он просто жил с ним, привык кнему, и все. Он звал его Джек. Он выпустил Джека на свободу за день до того,как по решению коллегии был выпущен на свободу сам Болтон. Птичка выпорхнула изего рук, только ее и видели. А через неделю после того, как Шервуд Болтонпокинул нашу счастливую маленькую семью, один приятель подозвал меня к себе и повелв западный угол прогулочного двора, где обычно прохаживался Шервуд. Там в пыливалялся маленький грязный комок перьев, в котором с трудом можно было различитьзастывший трупик голубя. Друг спросил:
– Это Джек?
Да, это был Джек. Бедная птичка погибла от голода. Явспоминаю первый раз, когда мы пересеклись с Энди. Этот день так хорошосохранился в моей памяти, что я могу воспроизвести все детали, словно это быловчера. В тот раз он не просил Риту Хейворт. Это было позже. Летом 1948 года онподошел ко мне совсем по другому вопросу.
Большинство моих операций совершалось на прогулочном дворе,здесь заключил я и эту сделку. Наш двор очень большой, гораздо больше, чемдворы во многих других тюрьмах. Северная сторона его представляет собой стену свышкой в каждом углу. Охранники с биноклями, превосходно вооруженные, сидят навышках и осматривают окрестности. Здесь же расположены главные ворота.Хозяйственные ворота для перевозки всяких грузов расположены в южной сторонедвора. Их пять. В течение рабочей недели Шоушенк – довольно занятое место:туда-сюда постоянно снуют посыльные, у ворот сигналят грузовые машины. Мы имеемна своей территории большую прачечную, обслуживающую всю тюрьму, плюс госпитальКитгери и приют Элиот. На нашей территории расположен также крупный гараж, гдезаключенные, исполняющие обязанности механиков, следят за машинами охраны,тюремными машинами, государственными, муниципальными.., и конечно, членыколлегии тоже не упускают случая воспользоваться нашими услугами.
Западная сторона двора – каменная стена в маленькихзарешеченных окнах. Пятый блок находится по другую сторону этой стены.Администрация и лазарет расположены в восточной стороне. Шоушенк никогда не былпереполнен, как большинство тюрем, а в 1948 году он был занят едва ли на дветрети. Но в любое время на прогулочном дворе вы можете увидеть от восьмидесятидо сотни заключенных, играющих в футбол или бейсбол, просто прохаживающихся,болтающих друг с другом, обсуждающих свои дела. В воскресенье становится ещеболее людно, и все это напоминало бы даже уик-энд за городом, если бы неславные ребята на вышках и отсутствие женщин.
