Ричард Бахман, умерший от рака в конце 1985 года,опубликовал пять романов. В 1994 году при переезде в новый дом вдова писателяобнаружила в подвале большую картонную коробку, набитую рукописями романов ирассказов разной степени завершенности. От стенографических записей в блокноте(первоначальный вариант) до рукописей, отпечатанных на машинке и подготовленныхк отправке в издательство. Именно в таком виде она нашла рукопись романа,приведенного ниже. Рукопись лежала в отдельной папке, перетянутой клейкой лентой.Вероятно, Бахман закончил роман перед тем, как подошел к концу период последнейремиссии.
Миссис Бахман принесла рукопись мне для оценки, и я пришел квыводу, что этот роман ни в чем не уступает другим романам, вышедшим из-подпера писателя. Я внес в текст минимальные изменения, дабы привести его всоответствие с нынешним днем (к примеру, заменил Роба Лоува [1] на ЭтанаХоука [2] в первой главе), но в основном оставил все так, как было. Романэтот предлагается читателю (разумеется, с разрешения вдовы автора) какнадгробный камень Ричарду Бахману, чья писательская карьера была короткой, нонебезынтересной.
Выражаю благодарность Клаудии Эшелман (ранее носившейфамилию Бахман), библиографу Бахмана Дугласу Уинтеру, Элейн Костер из “Новойамериканской библиотеки” и Кэролайн Стромберг, редактировавшей ранние книгиБахмана и подтвердившей, что роман написан им.
Вдова писателя говорит, что Ричард Бахман, насколько ейизвестно, никогда не путешествовал по Огайо, “разве что раз или два пролеталнад этим штатом”. Она также не знает, когда ее муж писал роман, хотяподозревает, что по ночам. Ричард Бахман страдал хронической бессонницей.
Глава 1
Тополиная улица, 15 июня 1996 года, 15.45
Лето.
Не просто лето, но апофеоз лета, пик лета в Огайо. Сочнаязелень, ослепительное солнце на небе, напоминающем своим цветом вылинявшиеджинсы, крики детей в лесу на Медвежьей улице, звонкие удары бит по мячу,доносящиеся с бейсбольной площадки по другую сторону леса, стрекотаниегазонокосилок, мерное гудение мощных моторов автомобилей, проносящихся по шоссеномер 19, поскрипывание роликов на бетонных тротуарах и гладком асфальтеТополиной улицы, включенные радиоприемники: репортаж с матча “Кливлендских индейцев”[3] (редкий случай — игра проходит днем) конкурирует с песней Тины Тернер“Ограничения города Намбаш”, той самой, в которой сообщается, что предельнаяскорость — двадцать пять миль в час, а мотоциклистам вообще въезд запрещен, имягкое, успокаивающее посвистывание поливальных распылительных головок нагазонах.
Лето в Уэнтуорте, Огайо, какое это чудо! Лето здесь, наТополиной улице, которая прорезает эту легендарную, но уже слегка увядшуюАмериканскую мечту, с запахом хот-догов в воздухе и бумажными обертками отиспользованных Четвертого июля петард, еще валяющимися в водосточных канавах.Жаркий июль, настоящий июль, каким хотел его видеть Господь Бог, но и оченьсухой июль, без дождей, которые могли бы стронуть с места китайские бумажки,пятнающие водосточные канавы. Сегодня, однако, возможны перемены. На западепогромыхивает, и те, кто смотрит “Погодный канал” (на Тополиной улице кабельноетелевидение чуть ли не в каждом доме, будьте уверены), знают, что ближе квечеру обещаны грозы. Вероятность торнадо невелика, но полностью неисключается.
А пока рука сама тянется к арбузу или к стакану “кул-эйда”.В центральной части Америки царит лето, о каком только можно мечтать. Наподъездных дорожках стоят “шевроле”, бифштексы в холодильниках ждут теплого вечера,когда их поджарят на гриле во дворе (наверное, после бифштексов придет времядля яблочных пирогов). Огайо, земля аккуратно подстриженных зеленых лужаек иухоженных цветочных клумб, королевство Огайо, где подростки носят бейсбольныекепки козырьком к затылку и полосатые рубашки поверх мешковатых шорт, а такжеотдают предпочтение похожим на галоши кроссовкам “Найк”.
В квартале Тополиной улицы, что расположился междуМедвежьей, на вершине холма, и Гиацинтовой, у его подножия, одиннадцать жилыхдомов и один магазин, универсальный американский магазин, где можно купитьсигареты, кассеты и диски, дешевые сладости, все необходимое для пикника(бумажные тарелки, пластмассовые вилки, чипсы, мороженое, кетчуп и горчицу) имногое, многое другое. В “Е-зет стоп 24” можно приобрести даже свежий номер“Пентхауса”, если на то есть желание, но для этого необходимо обратиться кпродавцу: в королевстве Огайо эротические журналы принято держать подприлавком. И это правильно. Главное ведь в том, что вы знаете, где взять такойжурнал.
Продавщица сегодня новенькая, работает меньше недели, и вэтот момент, в 15.45, обслуживает маленького мальчика и девочку. Девочкавыглядит лет на одиннадцать и обещает вырасти красавицей. Мальчику, ее младшемубрату, лет шесть, и в нем (во всяком случае, на взгляд новой продавщицы) ужепроглядывают признаки отъявленного паршивца.
— Я хочу два шоколадных батончика! — заявляет брат-паршивец.
— У нас денег только на один, если мы выпьем по банкегазировки. — отвечает красотка-сестричка, проявляя, по мнению продавщицы,ангельское терпение. Будь это ее младший братец, думает продавщица, она дала быему такого пинка, что он без труда получил бы роль горбуна в школьнойпостановке пьесы “Собор Парижской богоматери”.
— Мама дала тебе утром пять баксов, я видел, — канючитпаршивец. — Где остальные деньги, Мар-р-р-р-грит?
— Не зови меня так, ты же знаешь, что я этого терпеть немогу, — отвечает девочка. У нее длинные золотистые волосы, от которыхпродавщица просто балдеет. У самой продавщицы короткая стрижка, волосы завитымелким бесом, причем на правой половине головы они оранжевые, а на левой —зеленые. Она полагает, что с такой экзотической окраской волос не получила быэту работу, если бы управляющий смог найти кого-то еще, согласного работать содиннадцати утра до семи вечера. Ей, как говорится, повезло, ему — нет.Управляющий добился от нее обещания повязывать поверх разноцветных волосбандану или надевать бейсбольную кепку, но обещания для того и даются, чтобы ихне выполнять. А теперь продавщица видит, с каким восторгом красотка-сестричкавзирает на ее волосы.
