Несчастная девушка, вероятно, не знает о случившемся. Как нам стало известно, двое инспекторов Сыскной полиции тотчас же отправились на границу, где они встретят девушку и будут незаметно следить за ней до самого Парижа на случай, если, узнав по дороге о том, что случилось, она захочет сбежать или попытается покончить с собой.
…Статья была подписана: «Жером Фандор».
Глава II. Две привязанности Томери
За два дня до трагедии небольшой изящный особняк по авеню Анри-Мартен, в котором проживала баронесса де Вибре, имел праздничный вид.
Этот факт не был удивительным для соседей, которые знали, что приветливая хозяйка этого уютного жилища, несмотря на возраст, который выдавала небольшая проседь, ведет очень светский образ жизни.
Было семь часов вечера, когда баронесса де Вибре, закончив туалет, перешла из спальни в находящуюся рядом небольшую гостиную. Она пересекла комнату, ступая по пушистым коврам, устилавшим пол и заглушающим звук ее шагов, подошла к камину и нажала на кнопку звонка.
Несколько секунд спустя в комнате появился важный и солидный дворецкий:
— Госпожа баронесса изволили позвонить?
Баронесса де Вибре, вглядываясь в зеркало, слегка повернула голову.
— Да, Антуан, — ответила она, — я хотела бы знать, приходил ли кто-либо сегодня пополудни?
Слуга посчитал нужным уточнить:
— К госпоже баронессе?
— Разумеется, — быстро ответила она слегка нетерпеливым голосом, — я хочу знать, спрашивал ли кто-нибудь меня сегодня?
— Нет, госпожа баронесса.
— Мне не звонили из банка Барбе-Нантей?
— Нет, госпожа баронесса…
Госпожа де Вибре подавила огорчение.
— Хорошо. Вы накроете ужин, как только прибудут гости, я думаю, самое позднее в половине восьмого…
Отдав распоряжение, баронесса де Вибре покинула гостиную и, пройдя через большую стеклянную галерею, которая обрамляла лестницу, вошла в столовую.
На столе уже давно ждали приборы на троих человек.
Хозяйка дома поправила тарелки, затем подошла к буфету, где дворецкий забыл китайскую вазу с цветами.
Слегка пожав плечами, баронесса перенесла вазу на мраморный столбик, находившийся в конце комнаты, место, где она обычно стояла.
«Я хорошо сделала, — подумала она, — что пришла взглянуть сюда; этот Антуан — добрый малый, но иногда бывает таким бестолковым».
Г-жа де Вибре на секунду остановилась: на фаянсе изящной рукой художника были выведены очертания старой гравюры. Художник поразительным образом сумел сохранить в изображении, родившемся в голове живописца восемнадцатого века, теплоту ярких тонов и серый фон картины.
— Этот юный Жак, — прошептала баронесса, — какой талант!
Размышления баронессы были нарушены появлением слуги, который вот уже несколько минут ее искал и наконец нашел в столовой.
— Госпожа баронесса, десять минут назад пришел г-н Томери, он ждет госпожу баронессу в малой гостиной.
— Хорошо, я иду.
Баронесса де Вибре вновь прошла через галерею и вышла к гостю, приветствуя его с порога двери самой благосклонной улыбкой.
Приглашенный, которого объявил Антуан под именем Томери, резко вскочил со стула и бросился навстречу хозяйке дома.
— Моя дорогая Матильда, — сказал он, разглядывая ее с восторгом и восхищением, — вы определенно очаровательная женщина!
— Как ваши дела, Норбер?.. Как ваши боли? Право, вам следует быть осторожным.
Они устроились на низком диванчике и, как старые приятели, принялись рассказывать о своих горестях.
Слушая жалобы Томери, баронесса де Вибре не могла не восхищаться поразительной мощью и великолепным здоровым видом, который опровергал речи ее старого друга.
Пятидесяти пяти лет от роду, г-н Норбер Томери, казалось, действительно находится в полном расцвете сил, а раннее появление лысины компенсировалось выразительным взглядом черных блестящих глаз и усами, большими, широкими, возможно слегка подкрашенными, которые придавали ему вид отставного офицера.
В действительности же г-н Норбер Томери не имел никакого отношения к армии, за исключением короткого периода его юности, когда он отправился служить добровольцем. Он был последним представителем большой семьи Томери, в которой с незапамятных времен от отца к сыну передавалось искусство переработки сахара.
Воспитанный в среде промышленников и деловых людей, сам очень активный и предприимчивый, привыкший вести переговоры со своими партнерами по-американски, быстро и по-деловому, Томери уже в первые годы своего управления сахарными заводами значительно увеличил и без того огромное состояние, завещанное ему отцом.
Очень красивый, к тому же и сказочно богатый мужчина, он пережил не одно любовное приключение: этот закоренелый холостяк пользовался, несмотря на то, что его возраст уже перевалил за полвека, репутацией отъявленного Дон Жуана.
Злые языки одно время намекали на существовавшую связь между ним и баронессой де Вибре — и на этот раз они не ошибались.
Впрочем, их тайные отношения сопровождались самым корректным поведением. Они всегда старались быть тактичными по отношению друг к другу и заботились о соблюдении приличий.
Затем, с возрастом, пришла усталость, как с одной, так и с другой стороны, особенно со стороны Томери, который, непостоянный, как многие представители сильного пола, отправился завоевывать новые женские сердца, а его страсть к баронессе де Вибре постепенно и незаметно превратилась в сильную и нежную, почти братскую дружбу, в то время как баронесса в глубине своего сердца хранила, наверное, более глубокое и более сильное чувство.
— Но почему, — спросил Томери, прервав разговоры о своем ревматизме, — я не вижу на ваших губах, мой дорогой друг, той прекрасной улыбки, которая придает вам такую прелесть?
Баронесса де Вибре, посмотрев своими прекрасными глазами в глаза Томери, грустно улыбнулась:
— Боже мой, нельзя же вечно улыбаться.
— У вас, наверное, какие-то неприятности?
— И да, и нет. Все то же самое, я не собираюсь от вас, моего старого друга, скрывать что-либо: опять дыра в финансах… Но не беда, деньги — дело наживное.
Томери покачал головой:
— Признаюсь, я ожидал этого, бедная моя Матильда, вы никогда не станете благоразумной!
Баронесса сделала недовольную гримасу:
— Вы хорошо знаете, что я веду себя благоразумно… Просто бывают такие моменты, когда испытываешь финансовые затруднения! Вчера я направила письмо своим банкирам с просьбой прислать мне пятьдесят тысяч франков, но до сих пор я не получила от них никаких вестей…
