Проходя длинными служебными коридорами, Старыгин задумался,отчего все-таки так случилось. Отчего та женщина бросилась именно к картинеРембрандта?
Все тот же пресловутый комплекс Герострата? Стремлениелюбым, пусть даже преступным способом, войти в историю? Или у нее были какие-тоособые причины?
Он знал, что преступницу быстро схватили и увели из зала.Посетителей попросили выйти как можно быстрее, зал закрыли. Пока хлопотали надкартиной, начальник службы безопасности Эрмитажа Легов допрашивал преступницу.Она ничего вразумительного не говорила, только трясла головой и стучала зубами.Вызвали врача, испугавшись, что охранник схватил ее слишком сильно и повредилженщине что-нибудь жизненно важное при задержании. Врач наскоро осмотрел ее,сделал успокоительный укол. Женщина перестала трястись, глянула не то чтобыосмысленно, но не так дико, и заговорила. Впрочем, ничего интересного несказала, даже имени своего не назвала, только твердила, что они велели ейуничтожить картину. На вопрос, кто такие они, женщина не дала вразумительногоответа, снова начала трясти головой, как будто отгоняла невидимых мух.
Старыгин вспомнил, что тот школьный учитель из Амстердама,который повредил картину в 1975 году, тоже утверждал, что ему велели этосделать они, опять-таки ничего не уточняя. Скорей всего, известная картинапросто притягивает сумасшедших.
* * *
— Смотри у меня, — мефрау Саския приподнялась наподушках и погрозила пальцем. —Если я только прознаю о твоих шашнях сгосподином…
На ее бледном от долгой болезни лице выступили мелкие каплипота. Она закусила губу и скривилась от боли.
— Как можно, мефрау! — Гертджи потупилась, какположено порядочной служанке, и попятилась к дверям. — У меня и в мысляхне было такого непотребства…
— Я вижу тебя насквозь! — с трудом выдохнулахозяйка и зашлась изнуряющим кашлем. — Ты спишь и видишь, как бы забратьсяв его постель! В нашу постель!
— Мне обидно слышать такие слова! — Гертджисложила полные руки на фартуке и поджала губы. — Я порядочная вдова!Позвольте уйти, мефрау, меня ждет рыбник!
— Иди… — Саския отняла от губ платок с крошечнымпятнышком крови, откинулась на подушки и прикрыла глаза в изнеможении. —Иди, но помни мои слова…
Гертджи присела в полупоклоне и выскользнула за дверь.
Чахоточная свинья! Собака на сене! Она уже одной ногой в могиле,а все туда же! Сама несколько месяцев не спит с господином, а он еще молод иполон сил! Нет, мы еще посмотрим, кто будет настоящей хозяйкой в этом доме!
Большой и богатый дом в фешенебельном районе наСант-Антониесбреестраат очень нравился вдове трубача Гертджи Диркс. Он нравилсяей гораздо больше, чем хозяин. После ее покойного мужа, бравого трубача Диркса,мейстер Рембрандт был, честно говоря, мужчина незавидный. С утра до вечера онторчал в своей мансарде, где располагалась мастерская, а если и выходил издома, так таскался по лавкам старьевщиков и торговцев редкостями, где покупалза немыслимые деньги всякую бесполезную ерунду — старинные одежды, никому ненужные и поеденные молью, дорогие ткани, оружие.., якобы все это нужно ему дляработы! А когда Гертджи напоминала ему, что рыбнику не платили уже две недели,он только отмахивался, как будто она говорила не заслуживающую внимания ерунду!Если уж говорить прямо, голова его была полна тараканов. Вместо того чтобыугождать богатым заказчикам, рисовать их так, как они пожелают — кого-тосделать помоложе, кого-то повыше ростом, и уж всех показать во всей красе,бравыми молодцами, как то принято в богатом городе Амстердаме, вместо этогомейстер ван Рейн на последней своей картине учинил форменное безобразиерасставил господ стрелков в неподобающих позах, как будто они не порядочныебюргеры, а бродячие актеришки. К тому же он вырядил их в разные костюмы, вовсене подходящие важным господам, и, вооружил не поймешь как — так что минхейрБаннинг Кок, придя, чтобы посмотреть, как подвигается заказанная работа, долговздыхал и неодобрительно покачивал головой. А это, всем известно, плохойпризнак.
Господа стрелки — важные, уважаемые в городе люди, каждый изних заплатил по сто гульденов, это очень большие деньги, и за эти деньги онивправе получить то, что пожелают. Если так пойдет и дальше, мейстер Рембрандтне найдет новых заказов!
А ведь говорят, что лет десять назад он был очень популярнымхудожником, у него не было отбоя от заказчиков, и деньги текли к нему рекой..,тогда-то он женился на мефрау Саскии, и на ее денежки купил этот замечательныйдом…
Гертджи прикрыла глаза и представила, что станет хозяйкойдома, важной и уважаемой дамой. Ради этого можно еще немного потерпеть придиркиСаскии, ради этого можно ублажать ее муженька, со всеми его странностями.
Гертджи спустилась по лестнице, вошла в просторную кухню,где ее поджидал рыбник, почтенный господин Сваммер. Подумать только, ее, вдовутрубача, пригласили в этот дом, чтобы ухаживать за детьми, а теперь на ее плечипереложили все хозяйственные заботы!
Придав своему круглому лицу строгое выражение, Гертджиприблизилась к рыбнику.
— Что вы принесли сегодня? — она неодобрительнооглядела его корзину и удивленно подняла светлые брови. — Как? Опять однаселедка, да в придачу пара тощих щук? Вы меня удивляете, минхейр Сваммер!
— А чего же вы хотите, мефрау? — рыбникосклабился. — Сколько уж вы мне задолжали?
— Подождите еще пару дней. Мейстер ван Рейн получитплату за картину от того итальянского господина и за все рассчитается…
— Или опять накупит на эти деньги каких-нибудь..,редкостей! — возразил рыбник, поставив корзину на черно-белый, какшахматная доска, кафельный пол.
— Вот что я вам скажу, мефрау! — в его голосепослышались доверительные, задушевные интонации. — Зря вы гробите своюмолодость и красоту в этом доме! Вы вдова, и я вдовец, и мы с вами могли быотлично поладить…
— До свидания, минхейр Сваммер! — холодно оборвалаего Гертджи. — Надеюсь, завтра вы принесете что-нибудь получше селедки!
Бр! Выйти замуж за рыбника — это уже крайность.
Его тусклые, как у дохлой трески, глаза, его холодные руки,и этот вечный, неистребимый запах рыбы.., нет, никогда! Или уж только в самомкрайнем случае, если не удастся стать хозяйкой этого богатого и красивого дома…
Рыбник поклонился и вышел, и почти тут же за дверьюпослышались знакомые шаги.
Сердце Гертджи неровно, болезненно забилось.
Она поняла, что пришел тот человек, чьи визиты вызывали унее смутный, безотчетный страх.
Дверной молоток стукнул пару раз, и она, взяв себя в руки,устремилась к двери.
Действительно, на пороге стоял он, тот господин в черном,что в последнее время зачастил к мейстеру ван Рейну.
— Здравствуй, красавица! — приветствовал онГертджи и ущипнул за полный подбородок.
