«Спаси меня…» – пронеслось где-то в глубине памяти доктора.
– Какой-то странный сон… Остается только дождаться, совпадения генотипа, что, конечно, маловероятно…
Джеймс дал указание медсестре, и они пошли в лабораторию биологической совместимости.
– Кларес, у вас готов код прооперированного пациента М?
– Одну минуту, доктор, – лаборант что-то дописывала в журнале, – пожалуйста, генетический шифр больного М. Идёт полное совпадение кода человека и седьмого варианта мозга дельфина.
У Сальватора внутри что-то заныло. Столько времени ожидания, и вот!..
Оба врача восторженно переглянулись – предстояла невероятно сложная, но многообещающая по своим результатам операция.
– Джеймс, срочно досье на этого пациента!
Вейслин кивнул и выскочил из лаборатории.
Вслед за ним вышел и сам профессор, направившийся в свой кабинет, расположенный здесь же, в операционном блоке № 1. Через несколько минут к нему уже входил Вейслин.
Пожалуйста, профессор, взгляните, – проговорил ассистент, протягивая Сальватору досье.
Де Аргенти молча взял папку…
«КАРЛО СМЕНЕС, 1907 ГОДА РОЖДЕНИЯ.
Окончил военно-морское училище, звание: капитан-лейтенант. Смел, находчив, в сложной военной обстановке отдает предпочтение наступательной тактике…»
Сальватор вспомнил волевое лицо офицера.
«Тип высшей нервной деятельности – холерик, семейное положение – холост, родители: отец – офицер военно-морского флота, погиб при исполнении служебных обязанностей; мать – умерла после родов; особые связи: кузен отца Фернандо Анис – член парламента. Травма получена во время военных маневров флота. Лабораторные данные: группа крови А (II), резус-фактор (+), биохимические показатели в пределах нормы, генотип – полное совпадение по седьмому варианту генотипа мозга дельфина с шифром «2 СВН 777».
Лоб Сальватора покрылся испариной от волнения. Он положил папку на стол и, достав платок, протёр глаза и лоб. Такого напряжения он уже давно не испытывал – что-то подобное он ощущал в тот момент, когда они втроём искали пропавшего в океане Ихтиандра… Профессор встал и зашагал по кабинету.
– Единственный минус здесь – дядя, член парламента, – произнёс Джеймс, – в остальном это идеальный вариант для нашей работы.
Вейслин смотрел на де Аргенти. Тот остановился у окна и некоторое время что-то внимательно изучал на улице. Казалось, что изучал… На самом деле Сальватор напряжённо думал – и об этом знал его ассистент, изучивший профессора за время совместной работы. Он не ошибался – в следующее мгновение Сальватор проговорил:
– Я уже однажды имел дело с нашим правосудием, которое закончилось весьма плачевно для моей персоны и карьеры… Но вариант действительно идеальный, и его упускать нельзя!
– Скажите, профессор, а с чем был связан тот неприятный для вашей карьеры момент? – Вейслин в упор смотрел на Сальватора, и тот с трудом выдержал этот буравящий взгляд.
– Я расскажу тебе, Джеймс, эту историю, но не сегодня. Сейчас необходимо думать о главном.
– Хорошо, но вы уже во второй раз уходите от ответа. А что касается этого офицера… нам нужно его оперировать… Этот невероятный факт совпадения параметров может не повториться в нашей жизни. И тогда мы будем жалеть об этом. Я сделаю всё, чтобы его никто не искал.
Сальватор уже не раз убеждался в том, что слова Вейслина не расходились с делами, и верил ему полностью. Он вспомнил об Ихтиандре…
«Может быть, рассказать о нём?.. Нет, пожалуй, не стоит… Что же меня останавливает?!»
– Джеймс, готовь больного к операции, – медленно произнёс де Аргенти, – больше, пожалуй, не нужно терять времени.
В этот момент вошёл второй хирург Сандро.
– Господин профессор, пациент М. умирает, нужно что-то предпринимать.
Сальватор встал:
– Оперируем!
Операция закончилась поздно вечером. Уставшие хирурги молча повалились в кресла.
– Джеймс, ты иди отдыхай, твоя очередь завтра, а сегодня подежурим мы.
В последнее время Сальватор спал мало и хорошо переносил долгие часы дежурства… Эта ночь проходила спокойно, приборы фиксировали допустимые показатели. Доверяя ассистенту, профессор всё же наблюдал за состоянием больного. Сальватор не один раз до этого анализировал свою идею, но только сейчас стал понимать, какую ответственность взял на себя, выполнив эту операцию. Где-то в душе шевельнулось чувство жалости к человеку, лежавшему перед ним без сознания.
«Но он же умирал!»
«Ну и пусть бы умер – это естественный процесс, – говорила его совесть, – а сейчас, если выживет. Видишь ли, куда замахнулся – политика… Хочешь миролюбия… А если это только твои иллюзии… и из него получится какой-нибудь монстр?!»
Вздохнув, Сальватор просмотрел очередную ЭЭГ.
– Как странно, электроэнцефалограмма здорового человека… Пациент находится в обычном для послеоперационного периода состоянии. И все-таки, когда очнётся, каким он будет? – Сальватор в который раз рассуждал о взаимоотношениях философских категорий «теории» и «практики». – Сделать-то сделал, а вот кого?
Внимательно осмотрев больного и не найдя причин для беспокойства, он вышел из палаты. Де Аргенти вспомнил свои сомнения перед операцией у мальчика-Ихтиандра, а потом сон, приснившийся предыдущей ночью.
– А лицо-то ведь было его… Становлюсь суеверен… Может быть, это к добру?
Ночь прошла спокойно. Пациент так и не пришёл в сознание. Показатели приборов оставались стабильными. В восемь утра Вейслин заменил дежурных.
Глава 5
Весь день и последовавшую за ним ночь больной не приходил в сознание. Показатели жизнедеятельности организма оставались в пределах нормы, и врачи спокойно отнеслись к его состоянию. Уж слишком операция была неординарной.
На третий день кривые энцефалограммы стали постепенно изменять свою амплитуду, и это было расценено как кризис, за которым наступает смерть. Срочно осмотрев больного, профессор заявил коллегам:
– Господа, оснований для особого беспокойства нет. Наступило запредельное торможение и, возможно, как следствие его – летаргический сон. Во всяком случае сейчас энцефалограмма очень характерна для такого состояния. Конечно, это неожиданное и нежелательное явление у пациента, с одной стороны. С другой – это вдохновляет и указывает на то, что я был прав в своих расчётах. Ну и самое главное, друзья, мы не зря с вами работали – человек жив.
– Значит, неизвестно, сколько времени он будет в таком состоянии… – проговорил Вейслин.
– Да, – подтвердил Сальватор, – сейчас мы ничего не можем предпринять, только наблюдение, может быть, месяц, а может быть, десятилетия. Чтобы оценить результат подобной операции, её нужно повторить.
