Переехав из Митавы в Петербург, Анна Иоанновна приказала и Елизавете жить в столице. Цесаревну поселили на окраине города, и, по недостатку средств, она должна была вести хозяйство, соблюдая во всем крайнюю экономию, чтобы только не делать долгов. Она считала, что неисправных должников в будущей жизни ожидает суровое возмездие.
Получая очень ограниченные средства от императрицы, Елизавета испытывала стеснение в деньгах еще и потому, что старалась помогать своим бедным родственникам по матери Скавронским; последние были возведены в графское достоинство, но не имели поместий и жили в большой нужде, встречая со стороны Анны Иоанновны самое презрительное отношение. Семья графов Скавронских состояла из двух сестер Екатерины I, теток Елизаветы, и трех детей, оставшихся после их брата и дяди Елизаветы, Карла Скавронского. Двух дочерей Карла Елизавета воспитывала за свой счет и впоследствии выдала их замуж.
Цесаревна Елизавета Петровна. Неизвестный художник
Живя на окраине Петербурга, в Александровской слободе, Елизавета Петровна вращалась среди простого народа. С крестьянскими девушками она держала себя почти как с равными, водила хороводы, пела песни, каталась с гор, принимала участие в плясках и играх, угощала девушек изюмом, пряниками и орехами. Здесь она узнала народ, его жизнь и нравы, полюбила его и сама снискала его любовь.
Под Петербургом у цесаревны был загородный дом, или, как его называли, «Смоляной двор», расположенный недалеко от казарм Преображенского гвардейского полка. Елизавета часто приезжала сюда и встречала на прогулках гвардейских офицеров и солдат. Она любила преображенцев, устраивала им ассамблеи, охотно крестила их детей, радушно принимала у себя в доме отцов и матерей своих крестников. Они тоже платили цесаревне горячей любовью и искренней преданностью, часто повторяя: «В тебе, царевна, течет кровь Петра Великого». Такие речи всегда доставляли Елизавете величайшее наслаждение, напоминая ей о том счастливом времени, когда были живы отец и мать.
Однажды цесаревна, уже после смерти Анны Иоанновны, посетила епископа Лопатинского, освобожденного Анной Леопольдовной из заточения. «Узнаешь ли ты меня?» – спросила она его. Измученный старик долго смотрел Елизавете в глаза, как бы стараясь найти ответ в своей памяти, потом встрепенулся и радостно воскликнул: «Ты – искра Петра Великого».
Эти слова произвели на цесаревну очень сильное впечатление. Скоро молва об этом случае с Елизаветой разнеслась повсюду.
Несмотря на скудость своих средств, Елизавета не отпускала, не оказав помощи, никого, кто бы ни обратился к ней. Она много работала, ведя хозяйство и стараясь без долгов покрыть свои расходы теми незначительными суммами, которые получались с принадлежащих лично ей имений.
Многое пережила и передумала опальная Елизавета в годы царствования Анны Иоанновны; но это принесло ей не одни огорчения, но и пользу. В прежнее время красивая, молодая, беспечная цесаревна была далека от действительной жизни со всеми ее печалями и заботами. За это же время уединения и трудовой жизни Елизавета, сохранив прежнюю красоту и обаятельность, приобрела богатый жизненный опыт. Лишь изредка, в торжественных случаях, она являлась перед народом, всегда прекрасная, ласковая, но печальная. Видя ее и понимая ее душевное состояние, народ начинал чувствовать раздражение против лиц, особенно из немцев, захвативших управление государством и отстранивших дочь Петра Великого, хотя она имела гораздо больше прав наследовать верховную власть. А слухи, доходившие от преображенцев, что «нет добрее и ласковее матушки Елизаветы Петровны», еще больше располагали народ к цесаревне.
После смерти Анны Иоанновны и назначения Бирона правителем государства за малолетством Иоанна Антоновича в войсках началось брожение в пользу Елизаветы, и если бы последняя воспользовалась им, то была бы провозглашена императрицей. Но Елизавета чувствовала себя одинокой. Несмотря на общую народную любовь, цесаревна не имела надежного лица, которое могло бы повести дело в ее пользу, а сама не решалась начинать рискованное предприятие. Вследствие этого удобный момент был пропущен, и престол перешел к сыну племянницы покойной императрицы, малолетнему Иоанну VI.
Императрица Елизавета Петровна. Неизвестный художник
После провозглашения императором Иоанна Антоновича условия жизни цесаревны Елизаветы сделались гораздо лучше: за ней не следили, она чаще могла бывать при дворе, встречаться там с русскими сановниками и иностранными послами. Среди придворных Елизавета скоро нашла много друзей, впоследствии содействовавших переходу престола к ней. Особенно выделялся доктор Лесток, веселый, деятельный, любивший все разузнать и обо всем рассказать. Он был для цесаревны необходимым и преданным человеком, на которого можно было вполне положиться. Когда Миних предложил ему наблюдать за Елизаветой и обо всем докладывать, Лесток отказался, хотя знал, что своим отказом может навлечь на себя подозрение и даже гнев всесильного фельдмаршала. Лесток вполне разделял желание народа и высшего общества видеть Елизавету на троне и убеждал ее действовать в этом направлении. Рассказывают, что однажды он набросал рисунок, изображавший цесаревну в двух видах: на троне, с царской короной на голове, и в монашеском одеянии, окруженную орудиями пытки. Он показал этот рисунок Елизавете, и под ним она прочла: «Выбирайте!»
Бирон знал о брожении в пользу Елизаветы, но не принимал никаких мер против него, задумав брак цесаревны со своим сыном, герцогом Петром. Передают, между прочим, такой случай. Один солдат, встретив товарища, сказал ему: «Вот присягали мы ныне ее императорского величества внуку, а государыни-принцессы сыну. – И, посмотрев на дом Елизаветы, добавил: – Не обидно ли ей! Орел летал, обеспечивая своих детей, а теперь его дочь оставлена». Этими мыслями солдат поделился и с другими своими товарищами. На него донесли, и вместе с товарищами он был арестован; однако вскоре, по распоряжению Бирона, все были отпущены «для многолетнего его величества здравия».
Не только отдельные лица, но и вся гвардия, идя от присяги Иоанну Антоновичу, высказывала приблизительно такие же мысли.
До Анны Леопольдовны дошли слухи о частых свиданиях Елизаветы с французским послом, маркизом Шетарди, который старался о сближении России, Франции и Швеции, но не находил сочувствия своим планам у тогдашнего русского правительства и поэтому был готов содействовать переходу престола к Елизавете. Анна призвала цесаревну к себе и стала обвинять ее в заговоре. Елизавета пала к ногам правительницы, отрицая справедливость слухов и обещая никогда больше не встречаться с Шетарди. Анна Леопольдовна вполне поверила Елизавете, расцеловала ее и успокоилась. В действительности же Шетарди по-прежнему подготавливал почву к государственному перевороту, склоняя Елизавету сделать решительный шаг и помогая ей деньгами.
