Книга Иван Грозный - Вадим Нестеров

Во время страшной грозы 25 августа 1530 г. родился человек, которому суждено было прожить немногим более полувека. В эти 54 года уложились громкие победы и унизительные поражения, тяжкие грехи и истовое раскаяние, великие свершения и непростительные ошибки. Он смеялся, гневался, искал любви, растил детей, убивал врагов, предавал и был преданным – и все это отзывалось на жизни миллионов людей. Потому что младенцу, рожденному в эту ночь, предстояло стать первым русским царем и остаться в истории под прозвищем Иван Грозный.

Его отец, Великий князь Московский Василий III, в личной жизни был несчастлив. В жены себе Василий выбрал Соломонию Собурову, представительницу не самого знатного рода. С ней он прожил больше 20 лет, но брак оставался бездетным. Поняв, что надежды на появление наследника не остается, князь развелся с женой, заточил ее в монастырь, а сам вскоре женился снова. Избранницей великого князя стала юная Елена Глинская, представительница не столько знатного, сколько знаменитого литовского рода, совсем недавно перебравшегося в Московское княжество. Разница в возрасте (жениху было под 50, невесте не исполнилось и 20) традиционно никого не смущала.

Род Глинских заслуживает отдельного представления. Восходит он к небезызвестному Мамаю. Родоначальник княжьего рода Глинских, бек Мансур, был сыном темника Мамая. После гибели отца Мансур выехал в Великое княжество Литовское, перекрестился там в Александра и получил в удел Глинск и Полтаву. Сам, не будучи Чингизидом, Мамай очень старался сделать своих детей «особами царской крови», и для этого женился на чистокровной Чингизидке, золотоордынской принцессе, дочери хана Бердибека. Вполне возможно, что в жилах Ивана Грозного текла кровь Чингисхана. Официально объявить его потомком «Потрясателя Вселенной» мешает только одно обстоятельство – точно неизвестно, был ли Мансур рожден от дочери Бердибека или от другой жены Мамая.

1526 г. Василий III, Великий князь Московский, вводит во дворец невесту свою, Елену Глинскую. Художник Клавдий Лебедев

Дедом Елены Глинской по матери был Стефан Якшич, военный вождь сербов, бежавших от османов и осевших на юге Венгерского королевства. Бабка Ивана по отцу – Софья Палеолог, принцесса из рода византийских императоров. Итак, кровей, в том числе и царственных, в нашем Рюриковиче соединилось немало.

Новый брак Василия III заключался явно не по расчету. Отец невесты к тому времени уже умер, а дядя, глава рода Глинских Михаил Львович, уже больше десяти лет находился в заключении. После замужества Елена Глинская все-таки выхлопотала дяде свободу. Покладистость Василия III в данной ситуации неудивительна – судя по всему, в молодую жену он был влюблен беззаветно. По просьбе привыкшей к европейской моде супруги московский князь даже сбрил бороду, что в патриархальной Москве того времени было исключительным поступком. И снова драма бездетности. Пара долго ездит по монастырям и святым местам, и лишь после четырех лет совместной жизни, когда Василию уже пошел шестой десяток, у них наконец-то появляется первенец, в крещении названный Иваном.

Еще через два года у супругов родился второй сын – Юрий, который, к несчастью, был глухонемым и слабоумным. А еще через год, в 1533-м, когда Юрию исполнился год, а Ивану – три, их отец сильно захворал и умер.

По завещанию Василия править страной до совершеннолетия Ивана должен был регентский совет, в который кроме представителей знатнейших московских фамилий был включен и недавно освобожденный Михаил Глинский. Его великий князь ввел в высший круг – естественно, для того, чтобы защитить интересы вдовствующей княгини, «что ему в родстве по жене его» [20][1]. Нравы московского боярства были суровыми, и возвысившуюся «литвинку», которой едва исполнилось двадцать, без дядиной защиты вполне могли свести в могилу. «Мамкой» малолетнего князя назначалась боярыня Аграфена Челяднина с наказом «ни пяди не отступать» от ребенка.

После смерти князя «регенты» незамедлительно начали действовать. Дело в том, что круг родственников юного князя не исчерпывался матерью и ее дядей. В живых оставались еще два дяди Ивана по отцу – князья Андрей Старицкий и Юрий Дмитровский. И если Андрей Старицкий и возглавил регентский совет, то с Юрием дело обстояло гораздо сложнее. Властитель Дмитрова почти четверть века прожил в ожидании великокняжеского стола, который должен был отойти ему после смерти бездетного Василия. В итоге всего лишь через восемь дней после смерти Василия его брата схватили и бросили в тюрьму, где он через три года умер «гладною нужею», то есть от голода.

Покончив с Юрием, члены регентского совета предсказуемо рассорились, и эти междоусобицы длились в Московском царстве все детство Ивана. Чтобы понять атмосферу, в которой рос мальчик, достаточно перечислить финальные строчки биографий всех членов регентского совета.

Первым был устранен «чужак» – Михаил Глинский. По жестокой иронии судьбы именно племянница, которую старый воин был поставлен защищать, и свела его в могилу. Вскоре после смерти Василия по Москве пошли слухи, что молодая вдова нашла утешение в объятиях князя Ивана Овчины Телепнева-Оболенского, главы одного из сильнейших московских кланов. Михаил не смолчал и потребовал от племянницы удалить фаворита, чем и спровоцировал настоящий переворот. Елена быстро доказала, что она настоящая Глинская, с помощью клана Овчины фактически разогнав первый состав регентского совета и взяв власть в свои руки.

Двое членов совета, Михаил Глинский и Михаил Воронцов, были обвинены в заговоре, отравлении Василия III и намерении выдать княжескую семью полякам. Глинского племянница уморила в тюрьме, с Воронцовым обошлась чуть мягче – он был сослан в Новгород, оттуда переведен в Мелвятицы, где и умер в 1539 г.

Один из самых могущественных «регентов», Михаил Захарьин-Юрьев, также был схвачен, но моментально осознал ситуацию и поклялся новым властителям вести себя смирно. Вскоре был освобожден и спокойно заседал в Боярской думе до самой своей смерти в 1538 г.

Глава регентского совета, последний из братьев Василия, князь Андрей Старицкий покинул Москву и укрылся в своем удельном княжестве. Тем не менее он оставался для пары влюбленных самым серьезным противником. Даже если не брать во внимание его права на трон, он владел обширной территорией и мог выставить внушительную армию. Поэтому однажды ночью московские полки двинулись к Старице. Предупрежденный Андрей бежал в Новгород, надеясь на помощь тамошних дворян. Начавшийся мятеж был подавлен в зародыше, последний претендент на престол схвачен, облачен в некое подобие железной маски – «шляпу железную» – и через полгода скоропостижно скончался в заключении в возрасте 47 лет. В это время на дороге из Москвы в Новгород еще стояли виселицы, на которых дотлевали тела дворян, откликнувшихся на призыв Андрея.