Учитывая состав эскадры, протяженность маршрута и сложность ее тылового обеспечения в пути, в состав штаба командующего были включены два флагманских интенданта. Одним стал капитан 1–го ранга А. Г. фон Витте, опытный моряк и исследователь военной администрации в России и за границей, вторым — капитан 2–го ранга А. К. Полис, посланный вперед (по маршруту перехода) для улаживания дел со снабжением Улаживать судебные дела, а точнее, следить за соблюдением закона среди многочисленных чинов эскадры, должен был обер–аудитор титулярный советник В. Э. Добровольский.
И наконец, необходимо перечислить состав назначенных флаг–офицеров — среди них были старшие — лейтенанты Е. В. Свенторжецкий, С. Д. Свербеев и Н. Л. Крыжановский и просто флаг–офицеры мичмана В. Н. Демчинский, В. П. Казакевич, князь Г. Р. Церетели и лейтенант А. Н. Новосильцев. Кроме этого, в состав штаба вошли волонтер юнкер Евгений Максимов, знаток иностранных языков, и старший баталер кондуктор Коротаев.
Оценивая состав штаба, надо признать, что ключевые его фигуры были хорошо знакомы З. П. Рожественскому по прежней службе, и он имел полную возможность их исключить, заменив другими. Поскольку этого не произошло (флагарт Н. П. Курош — особая статья), можно считать, что адмирал был в целом удовлетворен составом своего штаба.
Перед самым выходом на «Князь Суворов» (где с 1 августа 1904 г. З. П. Рожественский держал свой флаг) в штаб прибыли его старый знакомый капитан 2–го ранга Н. Л. Кладо и капитан 2–го ранга В. И. Семенов, бывший в Порт–Артурной кампании старшим офицером на «Диане». Н. Л. Кладо, с согласия комфлота Н. Л. Скрыдлова, должен был сообщить Зиновию Петровичу сведения о минных заграждениях у Владивостока, наблюдательных пунктах и получить данные о подробностях маршрута эскадры, а потом уехать[87]. О том, как он уехал, будет описано ниже, но все ожидаемые сведения он предоставил.
Что касается В. И. Семенова, то этот офицер, несомненно, патриот своего Отечества, был готов отдать за него собственную жизнь в любом качестве. Не имея свободного штата, З. П. Рожественский назначил Владимира Ивановича как бы своим флагманским штурманом, но, совершенно очевидно, предполагал, что тот будет нештатным летописцем похода. В. И. Семенов уже имел известность во флоте как поэт, писатель и лингвист.
Служебное положение Владимира Ивановича в штате Зиновия Петровича нуждается в особом уточнении. Будучи зачисленным в штат приказом командующего эскадрой 1 октября 1904 г., он 6 декабря приказом по Морскому ведомству был объявлен флагманским штурманским офицером, но штурманских обязанностей фактически не исполнял, так как они были возложены на других, указанных выше, офицеров. Сам В. И. Семенов пишет в «Расплате», что чувствовал себя в штабе как бы пассажиром, косвенно обвиняя в своем неопределенном положении флаг–капитана. В то же время в официальной справке о плаваниях капитана 2–го ранга В. И. Семенова, составленной в начале 1907 г., вполне определенно указано, что в период с 1 октября 1904 г. по 15 мая 1905 г. он состоял на эскадренном броненосце «Князь Суворов» в качестве заведующего морским отделом штаба командующего эскадрой[88]. Точно такая же должность В. И. Семенова отмечена и в обвинительном акте по делу о сдаче миноносца «Бедовый». Заведующий морским (точнее — военно–морским) отделом штаба по положению 1904 г. отвечал за разработку стратегических и тактических вопросов — то есть являлся ближайшим помощником начальника штаба (здесь — флаг–капитана) и командующего по руководству боевыми действиями.
Совершенно очевидно, что таким помощником Владимир Иванович был лишь в весьма незначительной степени. И разгадка причин его «неопределенного» положения кроется в специфике личных отношений с З. П. Рожественским и в стиле работы самого штаба, который опять же сложился под влиянием личности командующего. Достоверно известно, что флаг–капитан К. К. Клапье де Колонг не был допущен к решению вопросов управления эскадрой, а являлся старшим из исполнителей приказаний командующего, который пренебрегал мнением не только почти всех штаб–офицеров, но и адмиралов. Функции доверенного лица 3.П. Рожественского по секретной переписке с высшим командованием и Главным морским штабом выполнял старший флаг–офицер лейтенант Е. В. Свенторжецкий.
Более других в планирование перехода были посвящены также В. И. Филипповский и оба флагманских интенданта. Однако нити руководства планом З. П. Рожественский держал лично у себя, а об остальных лицах штаба командующий отзывался весьма пренебрежительно. Так, в письмах жене из похода (от 22 октября 1904 г.)[89]он прямо указывал: «Помощников нет. Появился было по одной части К… (Н. Л. Кладо. — В. Г.), и того пришлось вернуть». «Добрейший К… К… (К. К. Клапье де Колонг. — В. Г.) быстроты заклятый враг»… «Зачем брал таких помощников? Всех обобрали Алексеев, Макаров, Скрыдлов. Остались люди, ими отвергнутые»…
Странное мнение, если учесть, что почти всех офицеров штаба З. П. Рожественский знал лично по совместной службе и имел полную возможность выбора Так или иначе, но план похода составлялся лично командующим с привлечением ограниченного круга лиц из его штаба Не был фактически задействован и ГМШ, что подтверждается воспоминаниями А. А. Вирениуса и В. А. Штенгера Снаряжением же кораблей (непосредственно) ведал бывший начальник З. П. Рожественского главный командир Кронштадтского порта вице–адмирал А. А. Бирилев, известный во флоте «собиратель» иностранных орденов и, как указывалось выше, многолетний недоброжелатель С. О. Макарова. Здесь оба адмирала были на редкость солидарны. Но их «счастливый» соперник уже покоился на дне Желтого моря…
Конечно, большое значение имел срок прибытия 2–й эскадры на театр военных действий. Судя по всему, адмиралы Е. И. Алексеев и Н. И. Скрыдлов первоначально рассчитывали на декабрь 1904 г. Последний, в частности, считал, что наличные силы флота в Порт–Артуре (на 12 апреля — четыре исправных броненосных корабля) смогут помешать японским операциям в Печилийском заливе или в Желтом море в целом. В случае же падения Порт–Артура флот ожидает участь Черноморского флота в Севастополе 1854–1855 гг. или Сант–Яго 1898 г. (испанская эскадра). Поэтому Николай Илларионович считал необходимым до подхода подкреплений перейти к набегам, для чего перебазировать главные силы Тихоокеанского флота из Порт–Артура во Владивосток.
Осознав себя командующим флотом, Н. И. Скрыдлов поставил 2–й эскадре Тихого океана задачу «совместно с имеющимися сейчас там силами получить господство на море». Однако наши силы были разделены. Поэтому 2–я эскадра должна была быть столь могущественна, чтобы «иметь возможность самостоятельно нанести тяжелое поражение главным силам японского флота»[90]. Поэтому адмирал считал необходимым включить в состав эскадры «Орел», а также достраивающиеся крейсера «Олег», «Жемчуг» и «Изумруд». Под прикрытием этой сильной эскадры он советовал отправить «2–ю вспомогательную» в составе эскадренных броненосцев «Слава», «Император Николай I», трех броненосцев береговой обороны типа «Адмирал Сенявин», крейсера «Адмирал Корнилов», трех минных крейсеров и т. п., а при необходимости «прибегнуть к отправке на Дальний Восток части Черноморского флота».
