Как бы Джиллиан ни старалась его разговорить – не получится. У него отняли практически все, единственное, что осталось, – это право на молчание.
* * *
По другую руку от Таш женщина расстегивает сапоги на высоких каблуках.
– Здравствуйте, – улыбается Карен и только потом замечает, что это Элейн – та самая, что в понедельник выпила бутылку вина.
– Привет, – отзывается Элейн.
Кожа у нее отдает желтизной, как и белки глаз.
Не узнала меня, думает Карен. Неудивительно, если учесть, в каком состоянии она тогда была.
Сегодня на занятии много народу, и когда после долгого пыхтенья, вздохов, суеты и возни все, наконец, устроились, в дверь тихонько стучат. Джонни на цыпочках подходит к двери, и Карен поворачивает голову, чтобы посмотреть, кто там.
– Извините, ребята, мне пришлось бежать в туалет. Найдется еще одно место?
Американский акцент: это Трой. Он оглядывает битком набитую комнату.
– Сегодня мне совершенно точно не помешает занятие.
– Вы как раз вовремя, – шепчет Джонни. – Может, кто-нибудь с этого края чуть-чуть подвинется?
– Конечно, – говорит Эбби, чей коврик лежит ближе всех к двери.
Еще немного повозившись, они освобождают немного места, при этом те, кто на ковриках, почти касаются друг друга плечами, как железнодорожные шпалы.
– Ой. Вам лучше лежать чуть подальше, – предупреждает Таш Элейн.
– Почему? От меня воняет?
– Нет, нет, дело не в вас. У меня синдром Туретта. Так что если не хотите получить затрещину, лучше держаться подальше.
Карен страшно: они того и гляди затеют ссору, однако Элейн кивает и отодвигает коврик в сторону.
Таш такая открытая, думает Карен. Очень зрелая для своего возраста. Она собирается прошептать девушке комплимент, когда за спиной раздается хихиканье Лилли.
– Что? – шипит Карен.
Лилли никак не может остановиться. Боже. Сейчас она расстроит Таш или, того хуже, спровоцирует Элейн.
– Ш-ш-ш, – успокаивает ее Карен.
– Простите, – выдавливает Лилли, вытирая с глаз слезы. Но через секунду снова хохочет.
– Что смешного? – рявкает Элейн.
Наконец Лилли удается перевести дух.
– Просто я хотела сказать: «Совсем как в дурдоме». – Она замолкает на секунду. – А потом поняла, что здесь и вправду дурдом!
Она опять покатывается со смеху.
Рита на диване позади них тоже смеется.
– Ух, ну и хохотушка же ты, Лилли!
Вскоре смеется вся группа – включая Таш и Элейн.
– Боже, как мне этого не хватало, – говорит Эбби, хватаясь за живот. – Спасибо.
Не веселится только Трой. Ничего удивительного, что ему не до смеха, думает Карен. Представить только, из этого уютного, дружелюбного места – прямиком в Афганистан.
Группа успокаивается только после громкого возгласа Джонни:
– Тихо! Время расслабиться.
Но в течение всего сеанса Карен слышит, как рядом хихикает Лилли, и смеется сама.
24
– О, привет! – Из-за двери выглядывает Лилли. – Не знала, что тут занято.
Сегодня суббота, и Эбби с Каллумом в главном холле Мореленда смотрят «Спящую красавицу». По выходным групповых занятий нет, поэтому стационарные пациенты могут пользоваться холлом.
– Хотела посмотреть телевизор? – спрашивает Эбби. – Мы можем найти другое место.
Впрочем, надеюсь, нам не придется этого делать, думает она. Каллум так хорошо устроился. Сидит на ковре со скрещенными ногами и не отрывает взгляд от экрана. Его привез Гленн, чтобы она могла побыть вдвоем с сыном.
– Нет-нет, оставайтесь. – Лилли присаживается на ручку одного из кресел.
– Хорошо выглядите, – говорит Эбби.
Лилли сегодня уделила еще больше внимания своей внешности. Золотистые волосы завиты в спиральки, на губах ярко-красный блеск, кожа приобрела ровный карамельный оттенок. Она поправляет ажурный лиф платья, и до Эбби доносится тонкий абрикосовый аромат.
– Сегодня ухожу домой, – говорит Лилли.
– Правда? Насовсем?
Конечно, Эбби следовало бы за нее порадоваться, но без Лилли в Мореленде будет пусто. С кем ей теперь сидеть в столовой, играть в карты, болтать и смеяться? С Колином? Это совсем не то.
– Только на один день. Доктор Касдан предложил попробовать, чтобы посмотреть, справлюсь ли.
– А.
– Мне уже намного лучше, так что к концу следующей недели я надеюсь выписаться.
Как бы мне хотелось уйти отсюда побыстрее, думает Эбби, с тоской глядя на затылок Каллума. Но пока ей и суток не удавалось продержаться без приступов тревоги, и доктор Касдан посоветовал оставаться в лечебнице, пока она не почувствует себя спокойнее.
Диснеевская принцесса начинает петь песню.
– Простите за фильм – его принес мой муж. – Эбби понижает голос. – Каллум обожает Аврору.
– Еще бы, – отвечает Лилли. – Такие чудесные золотые волосы.
– Он готов без конца смотреть именно этот фрагмент.
На экране вихрем кружится юбочка, Аврора танцует и поет «Однажды во сне».
– Ой, подожди-ка.
Лилли выбегает из комнаты и через минуту возвращается.
– Эй, Каллум. – Она усаживается рядом с ним на ковер.
Ох ты, думает Эбби. Не уверена, что он ответит. Надеюсь, Лилли не ждет, что он похож на ее племянника Нино. Дети-аутисты ведут себя по-разному. Хотя уже то удивительно, что Каллум не реагирует на вторжение Лилли на его территорию.
– Вот, – говорит она и протягивает цветные наклейки. Целую полоску великолепных, блестящих наклеек с принцессами в разноцветных платьях.
Каллум глядит на наклейки. Его глаза расширяются. Он наклоняет голову и рассматривает их еще пристальнее.
У Эбби по телу бегут мурашки.
– Ничего себе, они ему действительно нравятся.
Лилли сияет.
Поколебавшись, Каллум – как ящерка, молниеносно ловящая языком муху, – быстро протягивает руку, хватает наклейки и прижимает к груди.
– Вот и хорошо, – говорит Лилли. – Это тебе.
– Вы уверены? – спрашивает Эбби.
– Конечно. – Лилли встает на ноги. – Мне подарила сестра.
– Нельзя передаривать.
– Мне ничуть не жалко, честное слово.
– Спасибо огромное.
– Все, мне пора. Увидимся завтра.
– Удачи. Помаши ручкой, Каллум.
