Книга Другой день, другая ночь - Сара Райнер

– Что за дурацкие носки!

– Тише, Люк! – Карен оборачивается к дочке. – Хорошие носки, солнышко. Не слушай его.

Хотя Люк в чем-то прав: как и школьная форма, носки слишком велики для Молли. Карен прячет улыбку: смеяться нельзя ни в коем случае – сегодня у малышки очень важный день.

– Давайте сфотографируемся, – говорит Карен, поправляя кончиками пальцев непослушные кудряшки дочери, и закрывает входную дверь. – Может, здесь, у крыльца?

– Подумаешь, праздник! – вздыхает Люк.

Ему скоро исполнится семь, так что в школьных делах он уже стреляный воробей, а вот для его сестренки хлопоты первого учебного дня внове. Да, ее распирает от гордости, когда она позирует перед камерой в зеленой флисовой курточке с нашивкой и с ранцем за спиной, но Карен прекрасно видит: девочка бодрится изо всех сил. Сегодня она с самого пробуждения задумчива и бледна.

– Ну-ка, Люк, становись рядом с Молли, – велит Карен.

Он запрыгивает на первую ступеньку и наклоняется к сестре.

– Берегись людоеда в девчачьем туалете.

У Молли дрожит нижняя губа.

– Я все слышу, – предупреждает Карен.

Люк одаривает мать сладкой улыбочкой и продолжает шепотом:

– И дракона под лестницей.

– Люк! Ты почему так себя ведешь?.. Он обманывает, – успокаивает Карен дочку. – Нет там никаких драконов, солнышко, точно тебе говорю.

Молли судорожно сглатывает.

– А людоед?

– Людоеда тоже нет.

Ей и так страшно, а тут еще брат со своими шуточками, думает Карен по дороге. До школы недалеко, Молли частенько ходила туда с Карен забирать Люка. И проводить три дня в неделю с няней, пока Карен на работе, она тоже привыкла. Но теперь девочка покидает безопасный мир и вот-вот окунется в неизвестность: просторные, заполненные учениками классы, уроки, обеды, линейки… Во время для игр можно запросто упасть и разбить об асфальт коленки или, того хуже, столкнуться с каким-нибудь драчуном и задирой, не говоря уже о бесконечных учебных пожарных тревогах – в детские годы Карен такого не было.

У школьных ворот сердце Карен учащенно стучит, ладони покрываются липким потом. Еще неизвестно, кто больше переживает – дочка или мама. У дальнего края площадки, окруженная детьми, стоит мисс Бакли, классная руководительница Молли. Рядом всхлипывает мальчишка; мать целует его на прощание, он в отчаянии крепко цепляется за ее рукав. Другой ребенок, с улыбкой крикнув «Пока, мам», пытается убежать; размазанная тушь и красные пятна на щеках его матери говорят о том, что для нее испытание оказалось труднее, чем для сына.

– Здравствуйте, – приветствует учительница и опускается на корточки. – Ты Молли, верно?

Ошеломленная Молли не в состоянии вымолвить и слова и чуть заметно кивает головой.

Нужно уходить, говорит сама себе Карен. Сюсюканье лишь продлевает мучения.

– Люк, поможешь мисс Бакли присмотреть за сестрой, ладно?

– Ладно, – откликается он гораздо менее презрительно, ведь теперь на него возложили ответственность.

– Молли, в обед я за тобой приду, – взяв себя в руки, произносит Карен. – Удачи, милая.

Она наклоняется, обнимает дочь и чувствует напряжение: девочка изо всех сил старается быть взрослой.

У Карен сжимается сердце. По пути к выходу она замечает на себе понимающий взгляд женщины с красными пятнами на щеках.

Пять минут спустя Карен уже дома. Живут они в самом конце улицы, где почти все строения относятся к викторианской эпохе. Фасад из красного кирпича не гармонирует с выкрашенной в белый цвет террасой, однако этот особняк 1930-х годов постройки, имеющий общую стену с соседним домом, – все, что они с мужем могли позволить себе приобрести десять лет назад.